вкусе. – Ой, ой… – Том закашлялся. – Потом ещё надуется, не поцелует на прощанье, а, Большой Брат?
Джон помахал пальцем и резко встал. – Детский сад! Я так чувствую, девчонки надерутся… и начнут петь караоке. Это у них вроде заработка, только не деньгами, а выпивкой. Бармен потом угощает… – в его голосе слышались нотки превосходства и едва уловимой нежности. Брэндон поднял брови – вот уж никогда бы не смог его подозревать в сентиментальных чувствах к провинциалкам. Шатенка вынырнула у стойки, куда минутой позже подошёл и Джон. Девушка обняла за плечи сгорбленную фигурку, которая опрокидывала стопку водки, с трудом глотая жгучую жидкость. Боже мой, болеет душой совсем, как я… кажется, как давно это было… нет, только вчера вечером. Что она заливает алкоголем? Минутное отчаяние или привычную тьму, в которую погружаешься год за годом от безысходности…
– Лана, солнышко, хватит уже…
Джон положил заскорузлую ладонь на узкую, обтянутую чёрной футболкой спину. – Лана!
Плечи недовольно дёрнулись. Послышалось бормотание. – Оставь меня в покое! Уйди!..
– Пойдём уже. Ты меня сюда притащила… – суровое выражение на лице шатенки разошлось, как тучи после грозы, и ясно отразилось понимание. – Не знаю уже, что с тобой делать. Пойдём петь…
Девушка нехотя поднялась, опираясь на руку подруги. – Ай, брось, Кейт!
Караоке… Так вот для чего сцена! Закурить бы. Рука нашарила сигарету. Где твой дом, малышка, где твой дом? Кто сегодня, милая, ночует в нём? Ты уже ничего не ожидаешь, похоже… Шагающая мимо девушка обдала его запахом незнакомых духов и цепким взглядом. – Ты ещё кто?..
Ответить на вопрос он не успел… да и, честно признаться, и не стремился. Первый раз в жизни храбрый воин, завоёвывающий женские сердца и не останавливающийся ни на ком, очнулся с громко бьющимся сердцем… Рвущимся на волю из грудной клетки. Брэндон тяжело вздохнул, признавая за собой вину. Он любил девушек так, как им хотелось… он старался быть идеальным, но до сих пор не знал, с кем. Первой настоящей любви не было. Но теперь… когда под ложечкой нестерпимо засосало… Он не знал, что делать. Он был в полной растерянности. Лана – так её зовут? Потрясающее имя… хочется делить на слога… отдала Кэндис банкноту, и та поспешила к стойке. Бармен одобрительно закашлял. Кейт горько усмехнулась, распутывая провода микрофонов. Её подруга – как блаженная, в самом деле… Стоило деньги на ветер бросать, когда этот старый толстяк с удовольствием всё, что горит, отдаст им… и матери в кредит отпустит, стоит в уик-энд развлечь посетителей аккордом-другим. Что-то неладное в последнее время с ней творится. Как черти несут на гоночном автомобиле – из этого маленького городишки, будь он трижды проклят… провалиться ему на месте! Кто из них не мечтал, не терзал по ночам подушку? Теперь-то зачем настроение портить? Получил своё – и уходи, или оставайся вместе со всеми – это закон. Напьётся в дудку, и на работу ещё не придёт – хандрить будет… Улюлюканье и свистки служили первым признаком того, что завсегдатаи готовы посмотреть бесплатное представление. Том и Джон весело переглядывались, видимо, зная, что дальше последует. – Эй, кроха! Ставь нашу… любимую!
Любимую, Брэндон вздрогнул. Пульс отдавался в ушах. Он почувствовал себя мышонком, выбирающимся из угла посмотреть, как наряжают рождественскую ёлку: шарики, конфетти, мишура… Здесь этого нет; только отражение зеркал. Хрип микрофона, усиленный динамиками – и пронзительный грустный взгляд. – Ух ты! Давай!..
– Ставь!..
– Кэнди, давай скорее! Залезай на сцену!
Робко перебирая край фартука, Кэндис услышала доброжелательный окрик и встала рядом с подругами, не очень-то радуясь затее. Ведь её ждёт работа, и всё такое… может, патрон ругаться будет… А ну, как пресечёт единственное развлечение? Вступление начала одинокая гитара; магнитофонная запись была старой, и поэтому звуки струн казались приглушёнными. Что за песня?.. Страшно знакомая… «Самые голубые глаза в Техасе»! Брэндон вспомнил, как один его приятель, Аллен, просил с больничной койки – он сильно разбился в автокатастрофе… поначалу только тёмные глаза блестели из-под бинтов… В палате стоял сильный запах лекарств и клюквенного морса… Худые руки лежали поверх одеяла, но в голосе страдания не было. Аллен относился к жизни лихо, и думал, что умирать будет не долго. «Это легко, приятель, как укол! Раз, и… Только дышать трудно становится… и это неприятно, дружок. Ты потерпи, у тебя ещё готовится гигантская вечеринка. Ты – хороший парень. Всех умеешь зажечь… Люди поэтому к тебе и тянутся. Живи… Не забудь только. Притащи мне кассетку кантри… 'Самые голубые глаза в Техасе' – помнишь? Не забудь…» Девушки пропустили первые такты, и, запинаясь, начали петь. Первое слово, второе, третье… они
