хода.
Однако Понво не унимался. Он приказал полицейским разрушить кирпичную кладку, закрывавшую вход в комнату на втором этаже. Это и правда было легко. Кирпичи поддались чуть ли ни после третьего удара и нам открылась пустая комната, вся в пыли и паутине.
– Эльмира Бурдон, – позвал следователь, Эльмира Бурдон, вы здесь?
В ответ – тишина.
Итак, мы осмотрели все помещения в доме. Куда же делась служанка? Я терялся в догадках. Окна второго этажа находились в двадцати метрах от земли, а на окнах нижнего этажа были железные решетки, вделанные в камень. Эльмиры Бурдон не было ни в погребе, ни у нее в комнате, ни в лаборатории, ни в замурованной комнате. Следовательно, ее не было в доме.
Но я же собственными глазами видел служанку в лаборатории! Как могла она выйти незамеченной? И тем не менее женщина исчезла, не оставив никаких следов!
Может быть, она убита? Но это маловероятно. Убить ее мог только Данблез, а он не производит впечатления убийцы. Да и где тут можно спрятать труп? Пол в доме и погребе каменный…
– Господин Данблез, я хотел бы задать вам несколько вопросов, – проговорил Понво.
– Я к вашим услугам.
– Быть может, пройдем в лабораторию?
– Да, там нам будет удобнее.
Мы прошли в лабораторию. Данблез сел за стол, предложив нам расположиться в креслах. Иггинс остался стоять у полок.
– Как давно служит у вас Эльмира Бурдон?
– Тридцать лет.
– Вы не замечали ничего странного в ее поведении? – Нет.
– Она часто покидала дом?
– Не знаю. Никогда не спрашивал отчета. От нее требовалось только своевременно подавать мне пищу.
– Она любила вашего сына?
Лицо Данблеза болезненно передернулось.
– Эльмира обожала его.
– Кажется, она вырастила его?
– Да.
– Когда вы видели служанку в последний раз?
– В одиннадцать часов утра.
– В одиннадцать часов! Значит, она исчезла между одиннадцатью и четырьмя часами?
Данблез пожал плечами.
– А сколько раз вы видели служанку вчера?
– В шесть часов утра, потом в одиннадцать и в шесть часов вечера.
– Значит, она подавала вам еду в обычное время? А после шести часов вечера вы ее видели?
– Простите, чуть не забыл. В восемь часов вечера она пришла в лабораторию, как это иногда случалось. Я работал, а она вязала, сидя в кресле. Мы обменялись всего несколькими словами. Эльмира просидела около часа и ушла.
– О чем вы говорили? Данблез заволновался.
Она беспокоилась о Жаке, а я ответил, что не верю в его виновность. Эльмира заплакала и поцеловала мне руку. Она крестьянка из глухой деревни. И обожала моего сына.
– Все это я уже знаю. Что служанка была у вас в лаборатории, что сидела в кресле, что поцеловала вам руку. Откуда? – удивился Данблез. Понво вместо ответа загадочно улыбнулся.
Данблез с минуту подумал, точно пытался найти ответ на свой вопрос, затем покачал головой. – Словом, я сказал вам все, что знаю.
– Мне остается выполнить еще одну неприятную обязанность. Я должен обвинить вас в вооруженном сопротивлении должностному лицу при исполнении служебных обязанностей…
– Вы правы, господин следователь.
– И немедленно арестовать.
– Я беспрекословно последую за вами, – с достоинством произнес Данблез. – Быть может, я был неправ, предпочитая свою работу удовлетворению вашего любопытства. Вы называете это сопротивлением. Что ж! Разрешите только заметить, что я ведь не какой-то уголовный преступник. В тюрьме я попусту потеряю время, а у себя дома я мог бы работать в ожидании суда.
– Сожалею, но вынужден настаивать…
– Я к вашим услугам.
Данблез надел пальто, шляпу и мы вышли. Понво передал его полицейским и приказал доставить в
