— Разбуди её и бегите! — Приказал Семион, оказавшийся уже рядом с ними. Пот струйками сочился по его лицу, огибая усы и капая с подбородка.
Вдруг, дикари замешкались. Семион и сам слышал настороживший врагов звук, который волной надвигался прямо на них, но не предавал этому никакого значения. Теперь, когда дикари и не думали наступать, а застыли, переглядываясь между собой, словно ожидая чего-то плохого, Лаварион опустил посох и вслушался в нарастающее щелканье.
— Мне это что-то напоминает. — Осторожно произнесла Элифер, словно боясь спугнуть противника. Ентри, прекрасно понимающий, что это за звук, хотел было ответить ей, но тот уже раздался на поляне, перед костром. У Элифер дух перехватило. Море беленьких пауков, высыпалось на поле боя и захватило ближайших к ним двух дикарей. Те беспомощно брыкались и изворачивались, пока пауки ползли по ним и путали их в паутину.
Из леса выбежал Дик и, не говоря не слова, схватил Мариа и бросился к гортам. Семион рванул следом, прихватив с собой несколько тёплых вещей. Остальные последовали их примеру.
Две жертвы пауков, немного сдержали их наступление. Белошёрстные, облепили их и вскоре тела бедолаг превратились в ледяные холмы. Те уже не брыкались, не рычали, а просто лежали, заточенные в ледяную паутину. Оглушительное клацанье — это последнее, что слышали путники, стремительно покидая поляну.
Мариа очутилась в знакомой комнате. Она не сразу узнала её. Сначала она подивилась тому, что прикована цепями к стене, отчего запястья её ныли. Только спустя несколько секунд, она узнала в комнате, ту самую, на верхнем этаже замка Лавариона. ' Это сон!?' — Мысленно спросила она у себя, хотя, какая для неё была разница. Но если это был сон, то впервые в нём присутствовал свет и впервые, она была прикована. Мариа обвела комнату взглядом. После её посещения, здесь ничего не изменилось. Всё те же сложенные гробы, всё те же черепа и та же бледная женщина в саване.
— Омовелия! — Крикнула Мариа и её тело обожгла боль. Она молнией пронзила её и девушка, изогнув спину, беспомощно повисла на цепях.
Скелеты забренчали цепями и Омовелия открыла глаза. Её взгляд был таким же пустым и холодным. Мариа боялась смотреть на неё, она боялась пошевелиться или издать звук, страх перед болью подчинил её к себе. На лице Омовелии появилось что-то вроде улыбки. Еле заметной, лишь кончики губ едва-едва приподнялись к верху.
Мариа, наконец, заставила себя посмотреть на женщину, но увидела перед собой, в чёрном плаще, мужчину, который пристально смотрел на неё.
— Это сон. — Прорычала Мариа и её снова пронзила боль. Девушка вскрикнула и заплакала. Оглушительный смех потряс комнату. Мариа хотела закрыть уши, но оковы не давали ей это сделать. Красные огоньки глаз пристально смотрели на неё, словно старались проникнуть в её нутро.
— Это просто сон и я тебя!.. — Закричала Мариа, уже ожидая очередной порции боли и та, не замедлила себя ждать. В голове девушки пронеслась вся её жизнь. Такая короткая и беспечная. Мариа испуганно вздрогнула, посчитав, что это её конец. Она была готова сдаться, смиренно принять свою участь, лишь бы продлить себе жизнь. В картины детства проник голос: ' Страх- какое противоречивое чувство? Оно спасает от гибели, но от него хотят избавиться. Почему? Чтобы тот, кто умеет управлять им, не превратил тебя в раба. Это и слабость и сила. Для кого как. Для тебя слабость. Ты боишься, а значит ты рабыня. Моя! Навсегда! Твои попытки убежать, равны нулю. Надежда найти волшебный меч- утопия. Подчинись мне и я освобожу тебя от боли. Ты же знаешь, тебе не скрыться от меня, не перехитрить и не опередить'.
Мариа терзалась в борьбе с самой собой. Одна половина её готова была подчиниться чёрному хозяину, освободиться от бегства, холода, боли, другая твердила, что это лишь сон, что до сих пор он их не поймал, а значит, он не так уж могуч.
Мужчина, в чёрном одеянии, внимательно следил за ней. Он следил за каждым её движением, за каждым дернувшимся нервом на лице.
— Это сон. — Прошептала устало Мариа, чем незамедлительно разгневала мужчину. Мариа зажмурилась, ожидая порцию боли и та, с рёвом чёрного человека, пронзила её. Она вся сжилась, стиснув до скрипа зубы и открыла глаза.
Мариа восседала на горте и ехала в слабо разбавленной темноте куда-то. ' Это сон?' — Граница между сном и явью для неё стерлась и она не знала уже чему верить. Рядом с её гортом шёл Дик. Он старался бежать, но получалось только быстро идти. Мариа подняла взгляд на небо. Оно только-только побагровело.
— Ты проснулась! — Оживился Ентри.
— Куда мы спешим? — Спросила Мариа и все, как один, посмотрели на неё. Лаварион даже подумал, как ей повезло, что она проспала и не видела этот кошмар.
— Пауки снова напали. — Коротко ответил Дикин. — Как ты себя чувствуешь?
Чувствовала себя Мариа сносно: спросонья немного замёрзла, да внутри пульсировала тупая боль, в остальном, всё было не плохо.
— Он знает о каждом нашем шаге. — Опустив голову и уставившись на свивающиеся уши горта, сказала девушка. — Он знает об Акинаке…
— Он просто испытывает тебя. — Дикин резко остановился и обернувшись к Мариа, пристально посмотрел на неё. — Верь мне. Он видит, что ты не сдаешься, он слабеет с каждой вашей встречей.
Мариа хотела бы верить Дику, но внутри её, надежда на удачное окончание похода, таяла. Она старалась не думать о плохом, но мысль, о том, что он всё видит и всё знает, как заноза сидела в голове. Её передёрнуло.
Они опять бежали. Преследующих клацающих звуков слышно не было и Дулав, вновь ведущий отряд, предложил устроить не большой привал, перевести дух и собраться с мыслями.
— Мы зашли немного на север. До вершины около суток ходьбы, но там надо будет снова повернуть на юг, чтоб выйти к перевалу. Надеюсь, дикари испугались и не тронут нас.
— Дикари?! Вы видели дикарей? — Взбудоражено, слезая с горта, спросила Мариа.
— Да. — Поспешил ответить ей Ентри. — Здоровые такие. Дик еле с ними справлялся, а мы с Элифер: одного так, другого так… Я Лентибром ещё одного… — Ентри размахивая мечом, прыгал вокруг дерева, возбуждённо ведя свой рассказ, правда, из которого Мариа ничего не понимала. Зато других, повествование Ентри очень позабавило и рассмешило. — …А потом появились они. Как на двоих дикарей набросятся и тут же те рухнули в паутине. Другие стоят как вкопанные, а мы, ноги в руки и бежать.
— Вообще-то я подумал, что это ваши союзники. — Сказал Дулав. — А потом вы как рванули… Вообще кто это?
— Эх, Дулав, лучше тебе этого не знать. — Похлопал по плечу проводника Дик. — Давай позавтракаем и продолжим путь.
Никто против завтрака не был. Хотя и есть не очень-то хотелось. Они молча, без энтузиазма, развели не большой костёр и вскипятили воду. Ели тоже молча, каждый погружённый в свои мысли и даже разбрелись от костра на приличное расстояние, позабыв на время об осторожности. Примерно через час они продолжили восхождение.
Угрюмое настроение в отряде передалось и скорости. Она снизилась донельзя. Дулав всё чаще останавливался, поджидая спутников. Те же и старались ускорить шаг, но через сотню ярдов, он снова замедлялся. Проводник начинал злиться, высказывать свои недовольства, утверждая, что если сегодня не преодолеть гребень этого хребта, то будет очень плохо.
— Не забывайте, здесь дикари водятся, да и ваши знакомые, я думаю, тоже просто так не пропали!
Эти слова подхлестнули путников. Конечно, никто не хотел встречаться ни с дикарями, ни с пауками. Почти уснувшие от медленной ходьбы горты, снова поспешили вперёд, за хозяевами.
Только-только закончился лес и путники вновь оказались на голых камнях, где вольно гулял ветер. Задача быстрого преодоления гребня затруднялась ещё и крутостью скалы. В лесу подъем был еле заметен, пологий, он не приносил больших трудностей с восхождением, но здесь, на скалах, уклон стал значительно заметнее.
