Я прицелился из арбалета в голову Арри, задержал дыхание и начал плавно давить на спусковой крючок, но затем остановился, услышав справа чьи-то приближающиеся шаги. Третьим действующим лицом оказался совершенно незнакомый мне парень, который выбежал на улицу, промчался мимо Арри и остановился, глядя на объятый огнем гараж. Я не узнал его, и вообще понятия не имел, кто он такой, но для меня было вполне достаточно знать, что это один из подручных Джимми Вайолета.
Не сводя арбалета с цели, я перевел дух, выждал немного, а затем снова набрал в легкие воздуха, задержал дыхание и выпустил стрелу.
Четвертое попадание подряд. Арри Английского тоже можно вычеркнуть.
Но это был последний раз, когда мне удалось пустить в ход мой надежный арбалет, который был незаменим, когда объекты стрельбы стояли спокойно, давая мне возможность постреливать по ним издалека; но для ведения быстрого боя и для стрельбы по движущимся мишеням этот вид оружия совершенно не годился. А у меня не оставалось сомнений в том, что начиная с этого момента действие будет разворачиваться гораздо стремительнее, а все мишени придут в движение. Древнее орудие сделало свое дело; пришло время пустить в ход оружие будущего.
Я бросил арбалет и выхватил пистолет из-за пояса, когда одновременно произошли сразу два события. Бездельник в цветастой рубашке, один из героев моего фильма, оглянулся и заметил меня. При свете огненного зарева ему не потребовалось много времени на то, чтобы сообразить, что я здесь чужой — и что, скорее всего, именно я и являюсь виновником всего этого пожара. В то время, как взгляд его остановился на мне, четвертый ротозей выскочил за порог и остановился, как вкопанный, глядя на яркое пламя — и, к счастью, в противоположную сторону от того места, где стоял я. Развернувшись, он опрометью кинулся обратно в дом, что-то выкрикивая на бегу, но разобрать слов я не смог.
Возможно, я и понял это какой-то частью своего сознания, но до ума это все равно не дошло, потому что придурок в цветастой рубашке отскочил в сторону, выхватывая из-за пояса пистолет. Я вскинул свою ракетницу в его сторону, выстрелил и промазал. Но промахнулся всего лишь на какой-то дюйм — было видно, как заряд пролетел почти вплотную к его шее.
Парень, что стоял поближе, теперь обернулся и глядел на меня. Но в руке у него не было пистолета, а у цветастой рубашки он был, и поэтому я продолжал держать его на мушке, сделал второй выстрел — и попал точно в цель. Пуля угодила в него как раз в тот момент, как он сам пальнул в меня.
Прогремел выстрел, и пуля попала в стену дома. Но этому выстрелу суждено было стать последним в его жизни. Импульс миниатюрной ракеты, пробившей ему грудь, был так велик, что его отбросило назад и перевернуло в воздухе, как будто от удара разогнавшимся автомобилем. Выпущенный им из руки пистолет взмыл в небо. Я так и не видел, как он упал обратно на землю.
Я мгновенно направил дуло пистолета налево, в сторону стоящего там парня — но его там больше не было.
До этого он таращился на меня, на пистолет в моей руке и видел, как выпущенный из него зловеще мерцающий заряд заставил кувыркаться в воздухе его приятеля.
Издав испуганный вопль, он развернулся и бросился бежать. Не могу ничего с точностью утверждать, но мне кажется, что бедолага решил, что и весь этот грандиозный пожар мне удалось устроить лишь при помощи вот этого небольшого пистолета и вырывающихся из его дула огненных пилюль. Но что бы там ни было у него на уме, а только такой участи для себя он не хотел, не желая быть сожженным заживо. Подбежал к озеру, неуклюже нырнул, поднимая фонтаны брызг, и скрылся под водой.
Я задержался у крыльца ещё на пару секунд, а затем одним рывком распахнул дверь и ворвался в дом. Но той пары секунд мне оказалось достаточно, чтобы обратить внимание на некоторые обстоятельства из незамеченных мною в пылу поспешных действий. Например, неожиданная, почти болезненная сухость в горле, слишком частые и тяжелые удары пульса, непривычный холод в руках, стук в висках и саднящая боль во всей голове, как если бы мой мозг был живым и теперь пытался выползти и подыскать себе местечко поуютнее.
Затем я оказался посреди устеленного коврами длинного коридора, ведущего в дальнюю часть дома. Дверь слева от меня была открыта, и в комнате горел свет. Я метнулся в ту сторону, но комната была пуста.
В самом конце темного коридора виднелся ещё один освещенный дверной проем — это была та самая комната, где я побывал накануне в обществе Джимми и его людей. Я бросился к ней, крепко сжимая в руке пистолет, и мне казалось, что моя голова вот-вот треснет и расколется от боли.
Но теперь не было времени на то, чтобы останавливаться или хотя бы замедлить шаг. Возможно, тот, кто тише едет, и бывает дальше; но только сейчас этот номер ему наверняка не прошел бы. Так что я промчался во весь опор по коридору, и, резко затормозив, ворвался в распахнутые настежь двустворчатые двери, мгновенно оценив представшую моим глазам картину.
Я согнул ноги в коленях, пригибаясь, насколько это было возможно, разворачиваясь влево и выставляя вперед руку с пистолетом.
Слева от меня находился Бинго. И изо всех четверых присутствующих он один стоял с оружием в руке. Похоже, это был тот же самый пистолет, который он наставлял на меня сегодня утром, подсев ко мне в машину перед отелем “Беверли-Хиллс”, или же другой такой же — автоматический, 45-го калибра. На его побитом оспой лице застыло выражение крайнего удивления.
Рядом с ним двое парней забрасывали какие-то бумаги, книжки и ещё что-то в большую дыру в стене. Это был сейф — или, скорее, тайник, тяжелая дверь которого была распахнута настежь. Очевидно, прежде она была скрыта под панельной обшивкой стен, но зато теперь её открыли — уже открыли, специально для меня, если, конечно, в следующие несколько мне удастся остаться в живых.
Одним из двух парней перед входом в тайник был Малютка Фил — коротышка с мясистым лицом и крючковатым носом, с утра сидевший за рулем машины, в которой разъезжал Пень Кори, а позднее гонявшийся за мной по лесу. А рядом с ним, с охапкой бумаг в руках, стоял мой давний знакомый — как обычно, он был мертвенно бледен, а болезненно перекошенное лицо и распухший, посиневший нос придавали ему особенно зловещий вид. Джимми Вайолет. Которому я не так давно свернул клюв на сторону. И который приложил все усилия для того, чтобы убить меня.
В комнате присутствовал ещё один человек. Он сидел в кресле у бара справа от меня. Гиппо Крейн — рослый детина с сутулыми плечами и большим пузом. Видимо, как раз в тот момент он собирался встать, для чего и подался всем телом вперед.
Бинго опередил меня и выстрелил первым, но он промахнулся, а я нет. Отдача у моего пистолета была столь незначитальна, что при выстреле он лишь слегка вздрагивал в руке, что, однако, не сбивало ствол с цели; я дважды нажал на спусковой крючок, и обе пули угодили в грудь с правой стороны. Двойной удар отбросил Бинго назад к стене.
Джимми Вайолет и Малютка Фил побросали то, что было у них в руках и дружно схватились за оружие: у Джимми кобура была скрыта под пиджаком, а Фил носил пистолет на поясе; но к этому времени Гиппо Крейн уже подхватился со своего кресла, и я заметил движение его руки, так же как и отблеск света на металле.
У меня не оставалось времени на то, чтобы развернуться к нему, поэтому я лишь мельком взглянул в ту сторону, наставляя на Гиппо ствол пистолета, продолжая балансировать на пятках, но уже не глядя на него.
Рука с пистолетом все ещё была в движении, когда я спустил курок, но мой выстрел достиг цели. Пуля прошла низко, в районе бедра, но направить дуло своего оружия на меня он ещё не успел. Гиппо повалился обратно в стоящее позади него кресло, рука его все ещё продолжала сжимать тупорылый невольвер 38-го калибра, но зато теперь он был у меня на прицеле. И вторую пулю я всадил ему в грудь.
Вспомнил я и о том, что это он в компании с Зубом, теперь валявшимся на улице, расстреляли белобрысого Портера, и меня охватило непреодолимое желание выстрелить в него ещё разок, а может быть и не один. Но я не стал этого делать. В то время, как в голове у меня промелькнула эта заманчивая мысль, я уже отвел руку назад, направляя дуло на Фила и Джимми Вайолета и держа палец на спусковом крючке.
Но на этом все закончилось.
Вся стрельба.
И вообще все.
