— Может, если бы это был не фокстрот... — слабо начал я, затем переменил тон и бросился в нападение: — Я достаточно живой! У меня столько жизненных сил, что... — я запнулся. — Кстати, что вы имеете в виду под «родственной болезнью»? И в каком смысле «более живой»?
— О, Скотти! Ты опять споришь!
— Опять? Кто из нас...
— О, вот Зимми! — воскликнула она.
— Зимми? Какой еще Зимми?
— Гуд бай, Скотти! Как-нибудь еще увидимся! Я пошла танцевать шифли с Зимми!
— Что это еще за...
Но она уже убежала. Может быть, это было и к лучшему. Наш разговор становился слишком уж отвлеченным. Я чувствовал себя так, словно во время горячего душа кто-то открыл холодный кран. Я осмотрелся и отправился на нос, подкрепившись очередным живительным глотком из стакана. Впрочем, если бы эти глотки были в самом деле живительными, я бы чувствовал себя значительно лучше, чем сейчас. Я не обедал сегодня, и с момента моего появления на яхте усердно закачивал в себя «бурбон» с содовой. А обед из одного «бурбона» — не обед. Короче говоря, настало время сделать остановку. Я допил последний глоток, поставил стакан на палубу у края прохода и отправился на то же место, где я был до этого.
Ничего похожего на клиента не появилось в течение двух или трех минут, поэтому я закурил и стал смотреть через залив на огни Зоны отдыха Бальбоа. Колесо обозрения медленно вращалось, поднимая кабинки на высоту, и время от времени останавливалось, чтобы взять очередную пару желающих. Надо всем этим — звезды, далекие и яркие в иссиня-черном безоблачном небе, казались просто тусклым отражением огней внизу. Где-то у штирборта девушка пела гавайскую прощальную песню, но это было веселое, радостное прощание.
Затем в каюте внизу, подо мной, зажегся свет, и яркий луч из иллюминатора упал на воду. И во второй или в третий раз за сегодняшний вечер я снова увидел в волнах это белое пятно.
Оно выглядело так, будто кто-то плавал там, у борта яхты. Я потряс головой. Это было неправдоподобно. Возможно, просто галлюцинация, какие бывают у альбиносов, страдающих недостатком пигмента в радужной оболочке. Да так оно, очевидно, и было. Я напряг зрение, перегнулся через поручни, и на этот раз не только мои глаза поймали нужный фокус, но белое пятно, попав в полосу света из иллюминатора, снова обрело вполне четкие и реальные очертания.
Это была не галлюцинация. Или, если и была, то она имела форму хорошенькой и молоденькой голышки. Неожиданно я почувствовал, что не так уж опечален тем, что Эрлэйн меня бросила. Может быть, наиболее приятное знакомство находилось не на борту яхты, а плавало здесь, внизу, вместе с рыбами.
Я снова потряс головой, отгоняя наваждение. «Ничего хорошего тут нет», — подумал я. Очевидно, я в стельку пьян, и это все мне чудится. Впрочем, это не могло быть галлюцинацией: у галлюцинации не бывает таких пикантных форм.
И, во имя всех святых, то, чего не могло быть, не исчезало из моих глаз.
Когда она повернулась, очертания стройной обнаженной девичьей фигурки стали отчетливо видны под самой поверхностью воды.
Изогнувшись, она легкими и уверенными движениями поплыла к борту «Сринагара».
И я разглядел ее как следует, могу за это поручиться!
Глава 2
Да, это было именно так, без всякого сомнения. Может быть, я не так уж сведущ в вопросах галлюцинаций, но о голых девицах мне кое-что известно. Тут уж меня трудно провести.
Мне приходилось видеть их и прежде. Собственно говоря, будучи инспектором по контролю за нравственностью в лагере нудистов «Файрвью», я видел больше голых девиц, чем по вашему представлению может выдержать человек. Некоторые были восхитительны, другие просто хорошенькие, но попадались и такие, которых я бы отнес к разряду «общая смесь». В то время я иногда думал, что никогда больше не захочу смотреть ни на одну из них.
Но это чувство прошло. И еще как прошло! По правде сказать, это всего лишь обострило мой аппетит. И здесь, внизу, было нечто, выглядевшее как роскошный банкет! Даже после «Файрвью» это было больше, чем просто... э... пара голых женских бедер с двумя гладкими полушариями пухленьких ягодиц. Это была вершина, идеал всех женских бедер в мире, которые когда-либо вот так нежно целовала ласковая волна — чистая поэзия, очаровательный сонет! Впрочем, их трудно было сравнить с чем-нибудь: они были тем, чем они были, лучшего уж не скажешь!
Она подплыла к самому борту и остановилась, лежа в воде почти неподвижно у самого носового обвода. Она подняла руку и помахала мне.
Я помахал ей в ответ. Вслед за этим удивительно приятный и веселый женский голос тихо окликнул:
— Эй, там, наверху!
— Да, да! — крикнул я ей вниз. — Хелло! Что за... — я осекся, не в состоянии придумать какого-нибудь более или менее подходящего и не слишком глупого вопроса.
— Пожалуйста, помогите мне!
— О'кей! Сейчас я спущусь! Только без паники!
— Нет! — испуганно воскликнула она. — Оставайтесь на месте. Я хочу подняться обратно на борт!
— Обратно на борт? Сюда? Там, где... я?
— Ну да, там, где вы! Кто-то убрал мой веревочный трап, впрочем, это неважно! Я объясню вам, когда поднимусь наверх.
Я все еще стоял, перегнувшись через поручни, так что свет, лившийся из иллюминаторов внизу, падал также и на мое лицо. Она продолжала:
— Я увидела огонек вашей сигареты, но не могла рассмотреть вас, пока здесь только что не зажгли свет. Я решила попытать счастья и обратиться к вам...
— Вы выбрали удачный шанс!
Она рассмеялась.
— Только никому не говорите, что я здесь.
— Не беспокойтесь!
— Ну да, а то мне будет стыдно... Послушайте, не принесете ли вы мне мой бикини? Пожалуй, лучше будет начать с этого!
— Бикини?
— Мой купальный бикини в красную и белую полоску. Он лежит в самом дальнем углу на корме, где сейчас собрался весь народ, только еще немного дальше. Прямо на палубе, за большим ящиком...
— Ладно, я найду.
Я решил, что объяснения могут подождать, когда наступило время действовать.
— Не могу же я явиться на борт в таком виде, — засмеялась она. — Так что сбегайте и принесите мне его, ладно?
— Доверьтесь мне! Я это сделаю, — сказал я. — Держитесь крепче. Никуда не уходите, не... уплывайте! И не вздумайте просить кого-нибудь другого!
До меня снова донесся ее смех, но я уже со всех ног мчался на корму. Возле группы танцующих я замедлил шаг и прошел мимо бара. Отыскать бикини не составляло никаких трудов. Крошечный клочок материи в красную и белую полоску лежал в глубокой тени за большим ящиком, прикантованным к палубе справа от меня у самого борта. Я подобрал эту вещь, зажал ее в кулаке и поспешил обратно на нос.
И как раз теперь, когда самая ничтожная задержка была для меня более чем некстати, на моем пути она и возникла.
Даже две, и одна из них довольно серьезная.
Все это произошло в течение какой-нибудь минуты. Когда я повернулся, чтобы проделать обратный путь на нос, я заметил черноволосую красавицу в белом, которой я недавно любовался. Она сошла с площадки для танцев и направилась к корме по тускло освещенному проходу, по которому я только что так поспешно промчался. Пройдя футов двадцать, она остановилась. Ее белое платье отчетливо выделялось в темноте.
Это выглядело чем-то большим, чем простое совпадение, и я подумал, что она меня поджидает. В
