обнажила лезвие и, встав спиной к ножу, прижала запястье к лезвию.
Задача была нелегкой, поскольку она не могла видеть за спиной на таком близком расстоянии, и время от времени она ощущала болезненное прикосновение острой стали. И до того, как она разрезала шелк, ее запястья были скользкими от крови. Но наконец руки освободились.
Чабела вынула нож, вложила его в ножны и спрятала за пояс. Двумя кусочками шелка она перевязала маленькие, кровоточащие порезы на запястьях.
Как теперь ей воспользоваться полученной свободой? Услышав последние команды, она догадалась, что Зароно покинул судно. На борту осталось всего лишь несколько человек, но Чабела знала, что у двери ее каюты поставлен суровый часовой, так что в любом случае этот выход был бесполезен.
Оставался иллюминатор, в котором виднелось спокойное море, кремового цвета побережье и несколько пальм, вознесших изумрудные вершины к ясному небу.
На свое счастье Чабела была значительно сильнее, храбрее и мужественнее, чем большинство благородных дам Зингарского дворца. Многим из них и в голову бы не пришло, что сделала через минуту Чабела.
Она открыла иллюминатор и завернула платье за пояс выше колен. Внизу, на расстоянии в несколько морских саженей лениво колыхалась волна.
Чабела спокойно вылезла в иллюминатор, повисла на руках и упала в воду, почти беззвучно, быстро вынырнула, отфыркиваясь и убирая с лица тяжелые черные волосы. Вода была довольно теплая, однако, холоднее горячего воздуха, и она сначала почувствовала себя неуютно. От соленой воды заболели порезы.
Но у Чабелы не было времени наслаждаться морской прохладой. В любую минуту праздно шатающийся по палубе матрос мог заметить ее и поднять тревогу. Над нею с высокого борта корабля блестели иллюминаторы. Выше, над перилами, виднелись мачты и оснастка, слегка качаемые ветром.
Где-то на палубе должен был находиться часовой, но в этот момент у перил никого не было. Если она будет плыть от кормы, то у часового будет меньше шансов заметить ее.
Она плыла долго. Чтобы не быть замеченной, она держалась на спине, держа над водой только лицо. Она плыла параллельно берегу, так чтобы корма заслоняла ее от остального судна. Устав, она отдыхала на воде, слегка двигая руками.
Наконец, корпус корабля удалился настолько, что фигурки людей на нем стали совсем неразличимы. Тогда Чабела повернула к берегу и энергично поплыла.
Дрожа от усталости, она скоро почувствовала под ногами дно и выбралась на желто-серый берег. Она дошла до тенистой пальмы и легла отдохнуть среди зарослей папоротника.
Чабела подумала, что попала из одной беды в другую, потому что никто не знал, какие опасности таились на острове. В конце концов, она опять могла попасть в лапы Зароно. Помолившись Митре, она решила, что все же бежать было значительно лучше, чем остаться на корабле в руках врагов.
Собравшись с силами, она пошла наугад, не зная, какое выбрать направление. Она морщилась, ступая босыми ногами на камни — за последние несколько лет ей выпадало не так уж много случаев гулять босиком. Чабела вздрагивала, когда морской бриз прижимал к телу влажную одежду. Она нетерпеливо сняла платье и, свернув его, привязала поясом на голову. Полуденное солнце, пробивавшееся сквозь пальмовые ветви, бросало отблески на ее оливковую кожу и округлые формы.
Она выжала платье и положила его на папоротник сушиться. Отрезав ножом край плаща, она разделила его на две части и обмотала ими ступни.
Когда ее платье просохло, она отрезала подол до колен. Одевшись, она огляделась, держа в руке нож. Это была не шпага, но все же лучше, чем ничего.
Чабела пересекла прибрежную полосу и джунгли сомкнулись вокруг нее. В ее ноздри ударил приторный запах гниющих растений и тропических цветов. Грубые колючки, остроконечные пальмовые листья и цепкие лианы рвали ее платье и оставляли красные полосы на руках и ногах.
Дальше джунгли постепенно поредели, но ее беспокоила невероятная тишина. Казалось, что ветер не проникал сюда. Сердце ее сжалось.
Она споткнулась о корень и упала. С трудом поднялась и опять упала. В третий раз она поняла, что решимость ее на пределе. Она должна заставить двигаться свое ноющее тело.
Неожиданно на ее пути появилась массивная фигура, темная, с пылающими глазами. Она вскрикнула, отскочила и упала. Фигура рванулась к ней.
Конан задумчиво рассматривал море. «Вестрел» Зароно лежал в бухте.
— Мы можем напасть на него, — сказал он Зелтрану, — и победить оставшуюся малую часть экипажа. Когда Зароно вернется, то увидит, что все дороги отрезаны. Ну, что ты скажешь?
Конан торжествующе улыбнулся помощнику, как будто он уже перескочил на палубу вражеского корабля и перебил огромным тесаком его защитников.
— Нет, капитан, — покачал головой Зелтран. — Мне это не по нраву.
— Почему нет? — пропыхтел Конан. Лобовая атака подходила его варварской натуре, но за долгие годы плавания и приключений на берегу, он научился осторожности. Он знал, что невзрачного маленького зингарца природа наделила кроме храбрости хитростью и практичностью — ему всегда удавалось исполнять свои коварные замыслы.
Зелтран сверкнул маленькими умными черными глазами на Конана.
— Потому, мой капитан, что мы не знаем сколько человек оставил Зароно на борту. Его команда больше нашей, и те, кто остался на борту, могут превосходить нас числом.
— Кром! Я один перебью половину этих псов!
Зелтран почесал небритый подбородок.
— Нет сомнения, капитан, что вы один стоите десяти врагов. Но остальные члены экипажа не смогут держаться с той же злобой.
— Почему?
— У корсаров нашего корабля много приятелей из команды Зароно. Наши люди не захотят проливать кровь своих братьев без особой причины. Кроме того, «Петрел» больше, чем наше судно, с более высокими бортами и поэтому ему легко отбить наше нападение. Вы заметили катапульту на носу корабля? Нет, мой капитан, если я правильно понимаю, мы начали это плавание за сокровищем, а не из-за удовольствия просто подраться — и исход драки в любом случае был бы сомнителен. Сейчас, чтобы получить сокровище, наиболее практичный путь, по-моему, обогнуть остров с другой стороны. И тогда наша береговая партия может попытаться достичь сокровища быстрее негодяев. Если нам это не удастся, мы сможем сосчитать число высадившихся на берег и взвесить наши шансы разбить их и захватить сокровище.
После дальнейших аргументов, Конан согласился с ним, хотя это и было против его желания.
— Обогнем остров с севера, — мрачно сказал он. — Полный вперед по правому борту.
В конце концов, он больше не одинокий искатель приключений, свободный распоряжаться своей жизнью и смертью. Как капитан он обязан учитывать стремления и желания своей команды, как свои собственные. Но иногда он тосковал об оставшихся позади годах дикой свободы и беспокойной жизни.
Несколькими часами позже «Вестрел» бросил якорь у восточного побережья острова, где береговая линия служила защитой от северного ветра. Конан рассадил в две шлюпки вооруженных людей и поплыл к берегу. Они причалили и вытащили шлюпки на желто-серый песок.
Придерживая у бедра тесак, Конан оглядел коричневый песок и тихую стену растений. Остров казался странно-мрачным, серым, в то время как море вокруг было залито солнцем.
Вытащив шлюпки и оставив двух сильных корсаров в охране, Конан и его отряд достигли леса, прошли сквозь зеленую стену и исчезли из виду.
Наконец Конан и его отряд достигли круглого открытого места в джунглях. Зона мертвой травы и бесплодной земли пусто лежала в слабом свете. Стоя на краю леса, Конан, нахмурившись, осматривал пустое гладкое место. Он не заметил признаков жизни, но враг мог прятаться в джунглях или в черном храме.
Что касается храма, то он совсем Конану не понравился. Его атмосфера скрытой опасности предупреждающе отозвалось в нем. Волосы на загривке встали дыбом, и тяжелые черные брови затемнили голубизну взгляда. Он не сомневался, что черное строение построено не руками человека.
