Foucault, Michel Les Mots et les choses. Gallimard, 1966. P. 221–224 (о противопоставлении желания или желающего производства и представления); 265–268 (о противопоставлении общественного производства и представления у Адама Смита и особенно у Рикардо). [Рус. изд.: Фуко М. Слова и вещи. СПб., 1994. — Примеч. пер.]
В связи с этим Дидье Анзьё выделяет два периода: 1906–1920, «задающий великую эпоху мифологических трудов в истории психоанализа»; а затем период относительного разочарования, структурирующийся по мере того, как Фрейд возвращается к проблемам второй топики и отношений между желанием и институциями, все более теряя интерес к систематическому исследованию мифов (Anzieu, Didier. Freud et la mythologie // Incidences de la psychanalyse. № 1. 1970. P. 126– 129).
О мифе как выразителе организации деспотической власти, вытесняющей Землю, см.: Vernant J.-P. Les Origines de la pensée grecque. P. 109–116 [рус. изд.: Вернан Ж.-П. Происхождение древнегреческой мысли. М., 1988. — Примеч. пер.]; о трагедии как выразителе полисной организации, которая, в свою очередь, вытесняет павшего деспота, см.: Vernant. Œdipe sans complexe // Raison présente. Août 1967.
Следовательно, нельзя утверждать, что психоанализ добавляет еще один код, психологический, к общественным кодам, посредством которых историки и специалисты по мифологии объясняют мифы. Фрейд отметил этот момент уже на примере сновидения — речь не идет о расшифровке по коду. По этому вопросу см. комментарии Жака Деррида (Derrida, Jacques. L'Ecriture et la différence. P. 310 sq. [cp. рус. пер.: Деррида Ж. Письмо и различие. М., 2000. С. 336. — Примеч. пер.]): «Несомненно, [письмо сновидения] работает с массой закодированных во время индивидуальной или коллективной истории элементов. Но в его действиях, лексике и синтаксисе имеется неуничтожимый, чисто идиоматический остаток, который должен нести весь груз интерпретации в коммуникации между бессознательными. Видящий сон изобретает свою собственную грамматику».
Фуко показывает, что, хотя «гуманитарные науки» обнаружили свой принцип в производстве и были выстроены на провале представления, они сразу же восстанавливают новый тип представления в качестве бессознательного представления (Les Mots et les choses. P. 363–378). [Фуко M. Слова и вещи. — Примеч. пер.]
Anzieu, Didier. Freud et la mythologie // Incidences de la psychanalyse. № 1. 1970. P. 124, 128: «Фрейд не наделяет миф никакой спецификой. Этот вопрос оказался одним из тех, которые долгое время осложняли отношения между психоаналитиками и антропологами… Фрейд действует посредством настоящего уплощения… Статья „Введение в нарциссизм“, которая отмечает важный этап в ревизии теории влечений, не содержит никакой отсылки к мифу о Нарциссе».
Андре Грин очень далеко продвигается в анализе отношений представление — театр — структура — бессознательное: Creen, André. Un œil de trop. Ed. de Minuit, 1969, пролог (особенно p. 43, где говорится о «представлении не-представленного в представлении»). Однако критика структуры, которую дает Грин, ведется не во имя производства, а во имя представления, привлекая необходимость внеструктурных факторов, которые должны всего лишь открыть структуру, причем открыть ее в ее эдиповом облике.
Mannoni, Octave. Clefs pour l'imaginaire ou l'Autre Scène. Ed. du Seuil, 1969. Ch. I et VII.
Althusser, Louis. Lire le Capital. II. P. 170–177 (о структуре как присутствии- отсутствии).
