плотным сизым дымом…, - и в этом дыму пропали все, — и Джи, и Сильные…
Незаметный, но непрерывно дующий ветерок подхватил, и медленно, но неуклонно потащил облако в мою сторону. И я, уже вступивший в ожесточённую рубку, решил, во что бы то ни стало, принять его на себя. Для чего я постепенно отступал вправо, стягивая за собой всю повисшую на мне свору, а потом вдруг усилил натиск и заставил тонхов немного откатиться назад. Туда, где со спины их неторопливо и незаметно стал приобнимать коварный туман…
Я нажал, схватка завертелась колесом, я выскочил из всё сжимавшегося кольца, разворачивая за собою раздражённых моим «неспортивным» поведением тонхов, и в несколько прыжков, срубая по пути наиболее активных, втянул их в смертельные клешни этого «тумана». Вылетев с обратной стороны, я остановился и перевёл дух. Вслед за мною из этого смога выпало лишь несколько мёртвых тел. Земная отрава и валила их, как мух. Мухи вы и есть, ребята! Ликующе взревев, я обернулся, ища глазами плацдарм Первого. Тот, словно вросший в сугробы гриб, слабел, но не сходил с места, продолжая устилать всё поле трупами Сильных. Маакуа скорее бы умер, чем позвал на помощь. Хотя я не был уверен, нужна ли она Бессмертному. Или он может оказаться так же уязвим? Тут я вдруг увидел, что несколько групп тонхов спешно разворачивают в сторонке сети, и последние сомнения оставили меня. Обычные ловчие сети, коими пользовались на Земле с незапамятных времён, вполне способны доставить Первому массу неприятностей. Можно быть бессмертным воином, но быть неумирающим пленником — задача не из приятных. Хотя и бессмертие — понятие весьма относительное. Жизнь по частям, как конструктор в коробке, — сомнительное удовольствие.
…Мой удар в спину привёл обезьян в замешательство. А поскольку я влетел в самую гущу, то стал собирать крайне щедрые урожаи. Несколько секунд тонхи ещё держались, потом я опрокинул и смял их середину, остервенело пройдя сквозь их строй, как комбайн, разметав их по флангам, растянув строй. Первому стало дышать свободнее, он шире взмахнул мечом…
Тонхи дрогнули и попятились. Всё ещё огрызаясь, неполная уцелевшая сотня попыталась сплотиться, но мы как-то разом заскочили с флангов, задвигались злее… В образовавшейся свалке и метаниях одуревшей толпы со стороны на сторону, тореноры больше мешали друг другу, чем рубили. И когда широкими замахами косаря я хорошо прополол левый фланг, Сильные не выдержали. Они начали отступать к модулям. Ещё несколько удачных выпадов с нашей стороны — и сражение превратилось в избиение. По горло в их «крови», мы быстро и яростно, не останавливаясь ни на секунду, вырезали их, как поголовье скота. Последние минуты боя я помню смутно. На пределе всех сил, едва держась на ногах, я рубил, как заведённый, не понимая даже, что тонхи больше не обороняются, а пытаются погрузиться в модуль. Пока Маакуа добивал последних, я без сил сидел на раскисшем до состояния слякоти снегу, приобретшем цвет сероватой горчицы. Отступивший было со своих позиций мороз тут же набросился на «обработку» поля сражения, и буквально на глазах снежная шуга превращалась в хрустящие под ногами мини-торосы, когда я смог, наконец, подняться, опираясь на торенор, и направиться к чистящему снегом меч Первому.
Заметив моё приближение, он кивком головы указал мне на осиротевшие модули, в раскрытых настежь люках которых громоздились мёртвые тела:
— Мыслящий не дремал. Он слушал, слушал пространство. Так же, как и я. И вот результат. Впрочем, с часу на час им станет не до этого. Матка больна, Сильные впервые попали в такую ситуацию.
Видя моё непонимание, он пояснил:
— Гарпер оказался носителем губительного для корабля вируса. Та субстанция, которой надеялись воспользоваться сами тонхи, сейчас — безо всякой очистки и нейтрализации — бродит, внедрённая мною, по главному органу Матки, превращая её клетки в дряблую слизь. И если им не удастся справиться с этим, и справиться быстро, не видать им возрождения расы, Аолитт. Им остаётся одно, — разделаться с нами. И попытаться поднять корабли в атмосферу, чтобы избежать возможного удара человечества. И при всём этом умудриться дать полнокровную жизнь тому, чей «зародыш» они уже нашли и приволокли на борт. Только так им худо-бедно удастся сохранить хотя бы половину своих воинов, что уже выползли из своих «коконов». Остальные обречены. Но и в этом случае они попытаются стереть человечество с лица планеты. Для возрождения Луесса, — Маакуа придирчиво осмотрел оружие и убрал его под балахон, — им придётся пожертвовать одним из кораблей. Я надеюсь, это будет именно Матка. После чего она станет мёртвой рухлядью. Но я допускаю мысль, что возрождённый ими Хаара даст им часть своей силы, позволяющей завершить процесс Становления воинов силами одного корабля. Это будет означать, что воинство тонхов проснётся всей массой, но значительно ослабит самого Луессфаррама. Что из этого даст нам наиболее вероятные шансы выстоять, сказать трудно. — Первый накинул на голову капюшон и не спеша двинулся в сторону ратуши. Я угрюмо топал в некотором отдалении, досадуя, что столь необходимые мне знания приходят вот так отрывисто и скомкано, на ходу, и при столь стремительно развивающихся событиях.
— Процесс восстановления самого Пра они завершат максимум в трое земных суток. После чего встанет вопрос о том, что делать с Землёй. — Анаггеал остановился и повернулся ко мне. — После того, как я убил троих Вопрошающих и «накормил» Матку заразой, они обложат Хранилище Хаара так, что к нему не проберёшься. Туда стянут всех, кто в состоянии сражаться. Мне пришлось выбирать, — или смерть Матки, или спокойное пробуждение Сильных. Однако я никак не мог даже предположить, что Мыслящий так быстро отыщет Луесса! — Мне показалось, что он вот-вот топнет в сердцах ногою. — По большому счёту, узел затянут так, что как ни крути, у тонхов на всё хватает времени. Пусть вмешательство в их планы и усложнит им задачу, но не настолько, чтобы совсем сорвать их. Мне приходится признать: Он закрутил всё настолько мастерски, что я пребываю в некоторой растерянности. Появление Хранилища со спящим телом Пра спутало многие мои планы. Чтобы погибла Матка, требуется около пяти — семи земных дней. Чтобы «восстал» Хаара — три. Чтобы анаггеалы высадились на Землю — четырнадцать, не менее. А чтобы распылить кору планеты на атомы — менее часа. Могущество Луессфаррама не беспредельно, но даже его возможностей вполне достаточно для того, чтобы придать кораблям необходимую для этого мощность. И если не вмешается ещё какой-либо сторонний фактор… — Маакуа умолк.
Я потёр подбородок. Что-то раздражало меня во всей этой истории:
— Выходит, моя задача — прибить божка, твоя — обеспечить высадку соплеменников и вырезание тонхов. Задачи остальных Причастных — мелкие действия, призванные максимально насолить тонхам, путая их карты.
— Не совсем мелкие, Высокий. Просто мне не дано знать, когда и в какой мере сработают те или иные факторы. К примеру, сегодня мы оба устояли далеко не в последнюю очередь потому, что Джи пожертвовал собой… — Он смотрел на меня укоризненно, ей-богу! — Приняв Имя, он исполнил то, для чего и появился на свет. Осознав, наверное, в последний момент, что именно ему следует сделать. И сделал это. Не раздумывая и не вдаваясь в рассуждения. Без этого поступка многое могло закончиться для нас с тобою и для всего грядущего не так, как должно было бы. Верно? Так можно ли считать это мелочью, Аолитт?
Я не смотрел на него. Нет, меня не душили смущение или неловкость. Просто собственные не столь оптимистичные мысли не давали мне покоя:
— Ты прав. Прости. Значит, всё предопределено? Значит, в Его замысле всё происходящее, все жертвы и поступки смертных, как и наши с тобою, — всё естественно и предначертано? Тогда складывается странная картина, — помогая нам в малом, Он допускает наш проигрыш в большом?! Как быть с тем, о чём ты сам говоришь: что бы мы ни делали, тонхи всё равно сумеют выкрутиться? Им на всё хватает сил и времени…
Маакуа пристально изучал мой профиль, затем издал странный звук, похожий на человеческое хмыканье, и мягко произнёс:
— Когда я разговаривал с обречённым Питером, я позволил себе выразить надежду на то, что человечество найдёт в себе смелость на решительный поступок, предполагающий попытку самостоятельно отстоять право на существование. И если мне не изменяют мои чувства, эта попытка будет предпринята…
Смутно догадываясь о том, какой ответ услышу, я, тем не менее, спрашиваю:
— Ты имеешь ввиду возможность объединённого противостояния?
— Не противостояния. Атаки. Именно атаки человечества на источник собственных проблем.
Всё это казалось смехотворным. И абсолютно нереальным.
— Это будет очередное уничтожение землян. Мне кажется, что, не сумев сделать ничего путнего,
