пострадавшего от вмешательства человека соседа…
Добившись от охраняющих проём лучей чего-то отдалённо похожего на кривого плетения рыболовную сеть с крупной непропорциональной ячеёй, Гарпер отступил назад и достал из кармана жилета приготовленный им хлам…
Скользя по полу, в сторону решётки полетели первые две пуговицы. Они промчались с едва уловимым шелестом по настилу пола, достигли границы решётки, сравнялись с её «демаркационной» линией…и исчезли в ослепительной вспышке. Наружу вылетели лишь крохотные зольные ошмётки почти начисто выгоревшей пластмассы. Метнувшиеся им навстречу ближайшие лучи хлестнули по ним точно и коротко, на миг потемнев в своей ярости… и тут же быстро вернулись на своё прежнее место в «сети»…
Гарпер зло выругался. Работает, сволочь, и ничуть не хуже, как если б всё находилось в изначальном положении! Выходило, что лучи, эти гады, почти разумны, и вдобавок контролируют даже не занимаемое собою пустое пространство?! То есть обладают объёмным слежением! Это открытие никак не входило в его планы, и никак не пересекалось с его сложившимися было впечатлениями об особенностях работы системы охраны. Конечно, можно рискнуть и попробовать прыгнуть так, безо всяких там подготовок. Но что-то удерживало его от подобного шага, говоря, что мало приятного будет для него оказаться на той стороне хорошо обжаренной гузкой. Толку от этого было немного. Разве что только дойти до того, что решиться элементарно и банально покончить жизнь самоубийством, и долго корчиться потом от боли, вызывая презрение тонхов…
…Он подкорректировал положение зеркал, максимально далеко раздвинув ячейки «сети», и одновременно, всей полной горстью, швырнул в сторону решётки весь наличный запас мелких предметов в надежде обнаружить брешь в её «обороне».
Лучи исполнили витиеватое танго, перекручиваясь в немыслимых вариациях и расстреливая пролетающие сквозь их зону предметы…
Ни один, даже самый крохотный пустяк из его коллекции, не покинул пределов помещения невредимым. Все оказались в коридоре расплавленными, испарились с хлопушкой дымка, как пластиковая банковская карта, либо оказались повреждёнными настолько, что даже узнать хотя бы приблизительно в покорёженных, спёкшихся и изуродованных комочках их первоначального вида не представлялось возможным. Как ту пряжку с его недешёвого ремня. Она превратилась в подобие замысловатого нэцкэ.
Система работала. Работала, падла, невзирая ни на что, и превращала материалы как минимум в горячую тянучку.
Питер устало прислонился к стене. Ему вдруг захотелось сдаться, уступить, но настойчиво грызущая горло гордость шипела и плевалась в ухо, что этот вариант ему пока не подходил, как единственно возможный. Для порядка следовало б ещё побороться. Поэтому он растерянно переводил взгляд с решётки на лежащие под её лучами осколки, но не знал теперь уже, что и делать. Так он и стоял до тех пор, пока не прошло первое оцепенение, вызванное столь неприятными открытиями, произошедшими пять минут назад.
Мать твою, ведь должно ж быть какое-то решение! Выходит, что тот, кто подкинул Гарперу свои «подарки», либо издевался и наблюдал теперь, как лезет сейчас из шкуры человек, пытаясь разрешить не решаемое. Либо он вознамерился убедиться в том, что Питер, как существо, претендующее на звание разумного, в состоянии разобраться с головоломкой самостоятельно. Либо знал это с самого начала. На секунду ему стало стыдно. Словно он — подопытный неразумный кролик, тыкающийся влажным носом в углы своей клетки. И за его глупыми прыжками и суетливыми «обнюхиваниями» следит с усмешкой кто-то с холодным и непонятным ему разумом. В том, что «даритель» не человек, Питер отчего-то не сомневался. Какого б человека приютили в святая святых тонхи?! Разве что в выпотрошенном виде, в банке с реактивами…
Проклятые лучи! Они словно учатся, когда в их работу начинают вмешиваться… В первый раз, перед тем как среагировать, лучи словно осторожно попробовали на вкус то, что подсунул им Гарпер. И это им не понравилось. Им действительно не понравилось, что на их пути возникла преграда. Что утеряна взаимосвязь направленного луча с приёмником сигнала, с этой вот полосою в полу и стенах. И тут Питер аж подпрыгнул: ну конечно же! Если они так хотят иметь устойчивый контакт с этой своей ненаглядной полоской, нужно… дать им его! Но дать именно в той последовательности, которая удобна ему, Питеру. Он лихорадочно соображал:
«Если всё остальное, кроме зеркала, отражающего лучи, и этим доставляющего им определённый дискомфорт в работе системы, при прохождении через их строй уничтожается, — следовательно, при попытке прохода не зеркала возникает полное размыкание в цепи, и умная система начинает «искать» новое место контакта, то есть свободное пространство металлической нити. Если при этом масса или объём тела или предмета превышают какой-то установленный программой предел, прибор управления даёт команду на его немедленное уничтожение, чтобы не «заморачиваться» слишком долго на поиске нового места контакта и не терять при этом драгоценных долей секунд, во время которых такое шустрое существо, как, допустим, тонх, могло бы удрать. А система, таким образом, не выполнить своей задачи.
Та-а-ак…, дальше. Предположим, зеркало, не обладающее на самом деле полной прозрачностью, но и не являющееся абсолютно непроницаемым для лучей предметом, почти не имеет в глазах системы веса, воспринимаясь ею за что-то вроде непонятной субстанции вроде пылевого облака, но при этом вносит в работу системы непредусмотренный программой разлад. И тогда лучи не «стреляют», накачиваясь дополнительной мощностью, а просто ищут новое место своего замыкания на контур. Не садить же им в собственные нижние контактные группы! Сквозь эту самую «пыль». Очевидно, конструкторы системы так же не были знакомы со свойствами зеркального стекла, как и все остальные тонхи. А потому незнакомец, зная это, и принёс мне именно его! Выходит, в обычном своём состоянии лучи — прежде всего не более, чем световой контур, — светящийся и не опаснее новорожденной мухи. Но! Но…, - стоит лишь появиться серьёзной, на взгляд программы, преграде, как она в миллисекунды направляет в решётку мощный разряд, соответствующий по накалу массе предмета… Не больше и не меньше, вполне достаточный для того, чтобы данный предмет уничтожить. И тут же следует «выстрел». Моя первостепенная задача — оставить для начала решётку в её обычном, «холостом» состоянии, не «заряженным» оружием…»
Он чувствовал, что близок к истине, и казалось, что вот-вот решение выплывет наружу. Он начинал проявлять нетерпение, а нетерпение — главный враг логики и верного результата. С момента начала его приготовлений прошло не более часа, однако Гарперу казалось, что он ковыряется тут целую вечность.
Поймав себя на этих мыслях, пленник несколько раз глубоко вдохнул, успокаивая нервную систему, затем прислушался к царящей в коридоре относительной тишине. Та по-прежнему не выдавала никаких посторонних звуков, кроме тех обычных, уже и так привычных слуху человека.
«Всё заново. Предположим, нужно начать с самих основ. То есть с того, чтобы вновь выяснить, например, что нужно системе, чтобы она так и продолжала находиться в стадии покоя? Прежде всего, уверенность в том, что никто и ничто не делает попыток покинуть вверенный ей периметр. Раз. Эту уверенность она черпает в постоянстве контакта с металлической кромкой проёма. Два. И как только перед этой их взаимной «любовью» возникает преграда, система активно стремится её уничтожить. Это три. Теперь. Зеркало ей, безусловно, не по вкусу, но в силу каких-то причин она не желает по нему палить. Может, даже и подозревает, что сделанный ею «выстрел» способен уничтожить её самоё…
Тут Питер чуть не закричал от восторга. Есть, чёрт его всё побери, есть! Как же он сразу до этого не додумался?! Двойное зеркало! Оно будет практически не зеркалом, а почти плотным телом для луча! Самоликвидация системы явно не предусмотрена, а потому она — не враг себе, но и не настолько же она умна, дьявол её разорви, чтобы в собственном старании удержать узника распознать главную опасность для самой себя?! То есть вовремя именно распознать, прочитать и грамотно, верно вычислить степень светопроницаемости этого странного для неё предмета. А, соответственно, и силу посылаемого для его уничтожения заряда. И чем выше прибору покажется масса…
…Это стоило проверить и попробовать, и пленник бросился на колени, собирать разбросанные осколки. Взяв один из них, он подвинул его, как и прежде, под луч, — отражающей стороною вверх. Лучи, как и положено им, отрепетированным дурням, завозились, и начали своё смещение. Питер выждал, когда они, отклонившись примерно на десять сантиметров от зеркального куска, замрут, а затем схватил второй осколок, перевернул его серебристым напылением вниз… и с помощью всё того же обода, используя его
