просто сидеть, ожидая подарков судьбы или пули в голову.
Решив единожды, по какой обочине двигаться, дважды не перебегают дорогу.
…Вода завораживает. Тянет в себя самоё, как только привыкаешь к её бесконечности и глубине.
Если б я был экипирован как следует, не удержался бы, чтоб не занырнуть поглубже. Хотя что тут разглядывать? В таких подземных «водоёмах» нет буйства той жизни, что просто кипит в 'открытых'.
Чахлые микроскопические водоросли и микроорганизмы, усеивающие донные камни и стены подземных природных резервуаров — вот и всё «богатство» жизни. Нет тебе ни рыб, ни зарослей травы, ни других животных 'составляющих'.
Но темнота глубин пещерных озёр действительно гипнотизирует.
Правда, мне, барахтающемуся под этими сводами, как котёнку в бассейне, лишь ненадолго окунающим лицо в воду для того, чтобы хоть немного рассмотреть, что же подо мною, было не до наблюдений за красотами.
Со всех сторон меня пока окружала тёмная вода. И если б не мертвенно-зелёный «свет», которым струилось изображение в линзах «визора», я б давно вдребезги расколотил башку и захлебнулся, не проплыв и ста метров.
Человеку с более слабыми нервами уже б казалось, что его вот-вот схватит за ноги и утянет в глубину какое-нибудь особое чудище, практикующее жизнь именно в таких вот местах, и питающееся раз в пять тысяч лет, когда вот именно такой вот дурень свалится по пьяни в такое вот место.
Кстати, я ж и говорю — очень многие тонут именно по этой причине, — всеохватывающего страха.
…Мне удавалось продвигаться крайне малыми темпами, потому как мой «спаситель», держащий меня на воде, требовал к себе постоянного внимания.
Баул постоянно разворачивало, крутило и таскало из стороны в сторону. Если под этими сводами было достаточно пространства, я лёг бы на него, как на матрац, и начал бы молотить ногами, бултыхая потихоньку вперёд.
Так нет, — вода примыкала к «потолку» почти вплотную, оставляя лишь малое пространство, достаточное лишь для того, чтобы высунуть под него именно нос. А во многих местах и вообще, — он просто свисал так, что под него приходилось подныривать.
Пока мне удавалось обходиться без задействования катализатора, сберегая его на самый крайний случай.
Кислорода, вырабатываемого им, хватило бы мне минут на семь. А кто может мне сказать, что там, впереди?
Так я «плыл», если можно назвать плаванием бесконечное пускание пузырей и непрестанное отфыркивание, сочетаемое с паралитичным дёрганьем трёх конечностей, имеющих целью продвинуть меня вперёд на очередные полметра. Четвёртой я пытался контролировать «багаж». Ни фига ж себе 'круиз'!
Всё это действо сопровождалось моим непрерывным сквернословием и попытками вдохнуть побольше воздуха в следующей большой 'нише'.
Надо сказать, что «дышал» я там довольно безалаберно, — мне никак не удавалось привести лёгочный цикл в норму. И в кровь постоянно недопоставлялся кислород.
Как тут, к едрени фене, надышаться, провентилировать лёгкие, если приходилось постоянно работать «лапами», поскольку уцепиться за скользкие, как медуза, камни не было никакой возможности, и всё время норовил выпрыгнуть куда-то поганец баул?!
…В очередной раз подныривая под «нёбо» шершавого свода, умудряюсь зацепиться своим 'попутным грузом' за довольно острые каменные сталактиты, здесь отчего-то свисающие наиболее низко.
Долбаный ранец, намертво прилипший к камням из-за того, что был наполнен газом, да вдобавок ухватившийся цепко за расщелину армированными «предплечьями», грозил всерьёз застопорить моё движение. И испортить мне весь праздник.
Я находился уже почти на пределе задержанного дыхания, а эта скотина ни в какую не хотела поддаваться!
Бросать его и возвращаться к месту, где я набрал воздуха, не было никакого смысла. Мне б его в любом случае не хватило бы даже на то, чтобы просто проплыть это расстояние, тем более что сделать это без облегчающего мой вес баула предельно проблематично. Я рисковал пойти ко дну раньше, чем добрался б до исходной точки. А это метров эдак тридцать. И по пути — ни одного «пузыря» с воздухом!
Выпуклый «верх» почему-то опускался в этом самом месте не менее, чем на два метра.
Так что затей я возвращаться, мог «вернуться» аж до самого дна, видно которого с этого места даже не было.
Силы мои, бывшие к этому времени и так небольшими, находились на стадии 'икни только — и мы уже умчались'.
Хоть раздевайся спешно.
Хотя представить себе самого себя в одних трусах, ботинках, с баулом на плечах и с «пушкой» наперевес — несолидно. Так все враги просто от смеха перемрут точно.
Плыть вперёд? Так сам чёрт не знает, сколько там ещё?! Может, ровно столько, что мне за глаза хватит дать дуба, и ещё два раза по столько останется…
В груди начинает нарастать боль. Рёбра распирает от жгучего желания вытолкнуть спёртую субстанцию отработанного газа.
И хапнуть… Воды, что ли?! Не поддавайся, дубина!!! Терпи….
Терпи…
Я наконец отрываю баул от камней, выворачивая при этом один из них из своего многовекового места, и он начинает своё замедленное падение в пучину.
Не знаю, зачем я в таком состоянии затеялся проводить его взглядом, но вдруг на глубине примерно восьми — десяти метров заметил, что довольно-таки не маленький булыжник начинает резко сносить немного вправо и вперёд. Всё убыстряясь, он исчез из поля моего зрения именно в том направлении.
Что за морок?! Камни с моторчиком? И вольны плавать, как им вздумается… Вот так фокус…
…Струя!!! Мощное течение среди и так неспешно, но двигающихся водных масс.
А там это — не просто течение.
Это напор.
Либо это естественное движение воды при близком выходе, к примеру, из-под земли к водопаду, ручью или к следующему перепаду «глубин» в пластах коры. «Ныряние» в более низкий уровень разломов.
Либо…
Я начинаю лихорадочно доставать из кармана окислитель.
Мне нужен воздух! Как воздух, мне именно сейчас нужен воздух!!!
Поскольку я понимаю, что безнадёжно запаздываю…
Мне не вернуться назад… и не пройти вперёд…
Потому как неожиданно для самого себя я разглядел, что почти перед самой моей мордой стремительно и неумолимо возникает… скала.
Я чётко вижу её мергелевые пластинчатые разломы с наплывами меловых наносов, «прикипевших» к ним за миллионы лет…
…Похоже, увлекшись сражением за баул, я потерял контроль за своим состоянием и состоянием водных масс. И промухал тот миг, когда меня подхватил невидимый и почти неощутимый поток.
Здесь, наверху, зажатый между преградой в виде стены, служащей своего рода «молом», 'рассекателем' и водоразделом «потолка», он слегка ослабевает, но тем не менее имеет достаточную скорость, чтобы резко ускорить движение погружённых в него тел. Такого, например, как моя чурка.
И только сейчас я заметил, как «помутнела» вода в окулярах.
Завихрения водных струй, невидимая глазу кавитация подняли со дна донные частицы, которые кружились теперь в бешеном танце по всей спирали движения жидкости.
Её словно вкручивало огромным винтом в невидимое мне отверстие где-то в нижней части стены. И недалеко от стены возникали турбулентные потоки, порождающие высвобождение кислородных включений, которые время от времени устремлялись вверх… и оседали на пористых неровностях стены в виде мелких
