Проснувшийся Фараон — всё равно, что цветущий лотосВ песках Сахары, что сама по себе — есть космосС мириадами планет, империй и фараонов,Не признающих только мирских законов.Пробуждение — не есть пришествие МессииВ проглядевших глаза Палестине или России.Скорее, оно подобно разливу НилаИз той стороны света, что всех вскормила.
2
Фараон еще бессловесен, но уже беспощаденКо всем, идущим к нему. Он — ретрограденИ многогранен, как самый большой могильник.Для одних Фараон — как солнце, другим — светильникВ той первобытной тьме, которая без предела,Где из собственной кожи лезут в другое тело,Мечтая стать Фараоном или вселиться в дочку,Имея в виду, что целое съедается по кусочку.
3
Вожди из былых сатрапий требуют новых капищИ в них, приносимых в жертву, тучных владельцев пастбищ.И каждая жрица Храма, словно дитя Изиды,Вынашивает за пазухой камень для пирамиды.Жаль, что поход в Галактику закончился в прошлом веке.На новом витке истории — радение о человеке,Пред коим не встанет выбор: Голгофа или Гоморра?Ни это ещё увидим — в зеркале монитора.
4
В пустынях, лесах, горах, в просторах степей и прерийГрядёт эпоха великих династий или империй.И нечего ждать пощады от времени или места,Когда и сам Фараон вставлен, как слепок жеста,В знаковую среду — мир человекобога.Впрочем, любой тиран в принципе — недотрога:Коснись — и рассыплется, как прах Тутанхамона.Мы ещё поглядим на этого Фараона!
5
Не рано ли нам у трона славословия лить, как воду,И принимать, как дар, утраченную свободу.И что ещё непристойней, так это ваять в гранитеКакую-нибудь его трехмерную Нефертити.Злословить, но лебезить, следовать странной вере,Подчёркивая достоинства мебели в интерьере.Прекрасна в нём только та, что, поливая кактус,Усиливает извив, но не меняет ракурс.
6
Как и сам Фараон ещё не сменил наряда,Чем выгодно отличается, не выходя из рядаСобакоголовых предков, что не меняет роли,Изобразив барана или овечку Долли.Проснувшийся Фараон — не воскресший из мёртвых, то естьМожно расшифровать, но не исправить повесть —Ту, что целый народ гравировал веками,И шлифовал Господь редкими облаками.
7
Кто учит любви, тот верит в грехопаденье мира.Недаром же я вначале упомянул Шекспира,Чье имя — как знак вопроса, но выучил каждый школьник,Что в центре высокой драмы — классический треугольник.И Фараон, как призрак, вступает в права пустыниТам, где совсем другие святые. Но все святыниПо сути — есть пирамиды. Абстрактная форма света —Луч, то есть угол зренья в мире Творца Завета.
