но брат его, простой учитель сельский, державший в памяти все наше родословье, в прощальных письмах — вспомнил Августина и добрым словом «дядю Сашу» помянул. В двухтысячном году Собор церковный прославил мученика веры. Справедливость так поздно, век спустя, не торжествует — полна глухой непробиваемой печали. (Ведь все свидетели давным-давно ушли, и не найти безвестную могилу). Боюсь, что поздно. Нужною молитвой святого мученика я не тщусь тревожить. Но кажется, что этот выстрел подлый меня сквозь время — все-таки настиг. И я отныне вижу, как идет он в облаченье, с посохом владыки, и с панагией на груди — шагает под улюлюканье мальчишек-пионеров, и тверд, и прям, ни лагерем, ни ссылкой не сломленный — к еще живому храму Великомученика и Победоносца Георгия, где служит, прославляя за всех нас, грешников, распятого Христа.

2

Он думал о загадке бытия — о духе, о материи и вере. В набитой камере, среди жулья, ворья, среди невинных и офицерья, жалея всех… И понимая — к высшей мере приговорят, как здесь заведено, когда навесили нешуточное дело — «организацию»… Но вера — все одно! — с молитвой только крепла, не слабела. И следователь, взгляд спокойный встретив, никак не мог усвоить нужный тон… Но приговор подписан. На рассвете он будет в исполненье приведен. И можно будет доложить в столицу о ликвидации серьезного гнезда… Какой туман над городом клубится! Какая сквозь него с трудом пытается пробиться лучом последним чистая звезда!

3

Гори, свеча, в помин души ушедшей, с которой я не повидался на земле. Гори во дни эпохи сумасшедшей, способной всех спалить в одном котле. Гори святым огнем, живое пламя, слезами воска душу ту оплачь. На Высший Суд — уже не перед нами — давно предстали жертва и палач. Гори, свеча, и в память, и во славу Не сломленных ни пыткой, ни трудом. Горит свеча — ты видишь, Боже правый, — как светлый храм на берегу крутом… Его сиянье видно издалёка, его не выморозить, не изморосить. Гори, свеча, светло и одиноко, твой свет никто не в силах погасить.
* * * Почти две тысячи моих стихотворений — итог скорее грустный, чем веселый. Почти две тысячи ударов головой, несчетное число ударов сердца — о стены каменные и стальные двери, о стены, разделяющие нас: — Услышьте, спорьте или — улыбнитесь! * * * Я себя в бутылку запечатаю, брошусь в Клязьму — поплыву в Оку, в Нижнем — Волгой-матушкой покатою закачаюсь, лежа на боку. А перед Казанью пробку высажу,
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату