Журнал «День и ночь» 2010-1 (75)

Только б на улицу, через порог,
Трудно учиться на чьих-то примерах!
Сколько сирени на рынках и скверах,
Май на исходе — последний звонок…
Ложь и предательство — выдумки, бред.
Всё это глупые старые басни.
Жизнь — хороша! И ничуть не опасней,
Чем переход на положенный свет.
Шаг — до люби, до мечты, до звезды.
Девочка спит в страшном мареве мая,
Может быть, к лучшему, не понимая:
Только полшага — до взрослой беды…

Из этого переживания столь же традиционно рождается другое: материнское, учительское, а по сути и судьбе — одно из программных, магистральных:

Время — пырх! — и только видели,
Унеслось за облака.
Не соперничай с учителем,
Воспитай ученика.
Береги его, пока ещё
Не обучен, робок, мал.
Все препятствия по камешку
Разбери, чтоб не упал.
Научи, чтоб не примеривал
Пьедесталов и корон.
Пусть растёт высок, как дерево,
И открыт со всех сторон…

Традиционна музыкальная основа книги — она бесхитростна, потому что стихи очень близки к жизни и вышиваются по её суровой канве, и здесь нет ни грана лукавства. Традиционна речь, просты и понятны её образы — ведь это прямая речь, которая несёт надежду на понимание и ответ, ей ни к чему лишние украшения:

Лето как будто бы на волоске.
Словно недавно и не было мая.
Девочка носит котёнка в платке,
Нежно, как куклу, к груди прижимая.
Травы густы и повсюду цветы.
Только у нас и такое возможно:
Завтра листва полетит, как листы
Давней поэмы о грусти дорожной…

В смутные времена традиция всегда становится залогом сохранения и продолжения жизни, культуры переживания её взлётов и падений, испытаний и даров. Проходя через всё это, человек не просто должен сохранить себя, свою душу — он должен собрать, преумножить её многократно, переплавить в её огне свои страхи и обиды в любовь, понимание и бережение.

К старости люди глохнут и слепнут.
Наверное, Бог или тот, кто отвечает за наши души,
запирает человека изнутри,
чтобы он, не отвлекаясь, послушал и увидел самого себя и понял, наконец, жизнь, которую прожил.

По счастью, тот, кто дышит воздухом поэзии, изначально открыт «отвечающему за наши души», и у него есть прекрасная возможность «понять жизнь, которую прожил»: собрать свои стихи и сложить из них книгу. Пусть эта книга (снова дань традиции) и поделена условно на временные отрезки, практически соответствующие изменениям в окружающем мире людей, но поэт один, един и целен, как и его судьба. И в ней можно увидеть неизменное, ясное, чистое:

Жизнь моя шумная — юность, младенчество! —
Всё в ней непросто и всё в ней не зря.
…Тихое влажное утро Отечества
И молодое лицо сентября…

И, пожалуй, только у поэта есть полновесная возможность, закрыв собранное и избранное, снова с чистым сердцем сказать:

Мне нравится жить в этой осени мокрой,
Где тополь сорит невесомою охрой,
Где в каждом окне то герань, то фиалки…

И многое ещё свершится.

ДиН школа Литературное Красноярье Марина Саввиных «Читателя найду в потомстве…»[28] Записки провинциальной учительницы

«Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь…». Вскоре после открытия в Красноярске Литературного лицея, моего выстраданного детища, появление коего до сих пор считаю чудом и результатом Божьего промысла, у меня состоялся разговор с одним из самых блестящих профессоров