Журнал «День и ночь» 2010-1 (75)

Моё место здесь. Не жду награды.
Пригожусь народу, может быть,
если вновь придётся баррикады
из оград чугунных возводить.

Осенний полёт

Наслажденье: побыть одному,
полистать Гумилёва и Грина…
Тишина в опустевшем дому.
За окошком краснеет рябина.

Вот и стопка бумаги растёт
на столе — и не надо притворства.
Это осень — Жар-птица в полёт
увлекла за собой стихотворца.

Что ж, летим. До свиданья, Земля!
Сердце с детства к полёту готово.
Кто-то в небе поймал журавля.
Я услышу небесное слово.

Впрочем, я не один. За спиной
журавлей и гусей вереницы,
и небесный мой ангел со мной,
и перо улетевшей Жар-птицы…

Майский снегопад

Царь небесный, видно, зaпил,
солнце тучами закрыл.
Зелень майскую внезапно
снегопад посеребрил.

Снег валился на дорожки,
хулиганил на траве,
и жемчужные серёжки
снег раздаривал листве.

Как невесты, встали чинно
с жемчугами да с фатой
и берёзы, и осины
вдоль дороженьки пустой.

Женихи — дубки да клёны —
подбоченились в лесу.
И рубашкам их зелёным
шапки белые — к лицу…

Я несу любимой розы.
Может, это невпопад?
Чувств моих не заморозит
даже майский снегопад.

Романс

Над серебром заснеженных полей,
над белой и безмолвною равниной
звон бубенцов послышится старинный,
когда раскинет звёзды Водолей.

И я рванусь к тебе, былая Русь,
всей памятью, всей болью, всей печалью.
Мне журавли под осень прокричали,
что я по снегу к матушке вернусь.

Гони, ямщик! Я не жалею слёз.
Пусть только тройка скачет, скачет, скачет…
Вон жемчуга на веточках берёз
слезами стынут — небо тоже плачет.

В моей больной, поруганной стране
опять дела разбойные творятся.
И нету сил юлить и притворяться,
что «всё путём», что всё по нраву мне.