* * * Такое в ноябре обычно снится — в глухом бреду, на грани полусна — метелью на стекле взлетают птицы, и чудится не осень, а весна. И чудится, что голос не надорван, что капает, не время, а вода; твой шёпот слышен в лабиринтах комнат, а комната тепла, как никогда; и Анджелина Джоли, как мадонна на постере, и смотрит в провода, где птицы свой полёт осуществляют в полнеба. И садятся иногда. А я боюсь, когда они взлетают. * * * А ты говоришь: «Вставай!» Усталый, голодный, злой, Как запоздалый трамвай, Как утренний дворник с метлой, Сгребая сухую листву, Не ведает, что творит — Сжигает во сне листву, А это весна горит. И кучи ворочая, и — В горящей идёт траве — Усталый слепой глядит, И — выключает свет. * * * Тихая моя — ты, Грустная моя — я. Праздники и цветы — Девочка сентября. Осень спалит нас — Господи, твоих рук! Господи, твоих глаз! Господи, твоих… Ульяна Лазаревская
Сострадательный залог
О новой книге Валерия Скобло
Голос моего современника… (Читаю книгу Валерия Скобло «Записки вашего современника». [78] и слушаю Леонкавалло. «Паяцы». Ария Канио. Очень созвучно.)
Современники и соотечественники, мы инстинктивно тянемся друг к другу. И нет другой речи, кроме поэзии, которая вернула бы нам… ну, хотя бы переживание общего горя. Стихи Валерия Скобло — речь ищущего сострадания и дающего сострадание. Камертон, настроенный по операм Верди. Только это — не Калабрия. Это Питер. Россия. Наша история — живая, как собственное трудное дыхание. Тяжело, тяжело дышать. И какое облегчение — почувствовать горячие сильные пальцы, братски сжавшие твою слабую, влажную от непомерного усилия ладошку. Такова эта книжка…
Мы так долго жили мирно, Что забыли запах крови, Сладковатый запах смерти… Он совсем почти зачах. Я-то помню: было дело, Вволю, сладко повалялся, На казённых, на больничных Серых, мятых простынях. …Он уже окреп, отъелся Разжирел на мертвечине, Ходит где-то за рекою И высматривает мост… Может быть, всего и надо: Увидать врага в прицеле, Автомат на землю бросить И подняться в полный рост. Запах смерти… Неужели поддадимся, бросим оружие? Неужели, в безоружных, в нас будут стрелять? Будут. Проверено. И — вместе с лирическим героем Валерия Скобло — обливается душа слезами и тянется к ближнему — свой? Чужой?
