Журнал «День и ночь» 2011–03 (83)

ДиН пародия

Евгений Минин[81]

Поэты — будьте бдительны!

Малявы для смотрящего

Предисловие Юрия Беликова

Привезли однажды ко мне в Пермь на перекладных Орден Велимира «Крест поэта». Не от властей — они, слава Богу, до этого додуматься не могут, а от поэтов древнерусского города Великие Луки. Я, как ныне выражаются, никакой промы (то бишь промыва мозгов) из этого не делал — сообщил двум-трём друзьям и только. Похожий на старообрядца сибирский классик Сергей Кузнечихин проворчал из Красноярска в телефонную трубку строчками Михаила Кульчицкого: «Не до ордена. Была бы Родина с ежедневными Бородино». Я с Кульчицким и Кузнечихиным спорить не стал. Оба — на «ку».

И вдруг приходит в Пермь из Иерусалима письмо. И не просто из Иерусалима, а от имени Иерусалимского отделения Союза писателей Израиля. Мол, «поздравляю Вас с заслуженной наградой — орденом Хлебникова. Поднимаю бокал с шампанским и возгласом «Лехаим!» за вас, Юрий Беликов…» И подпись — Евгений Минин, председатель.

На всякий случай я позвонил известному академику критических наук, псковичу, а по совместительству — переводчику с русского на иврит и обратно, Валентину Курбатову и спросил, что означает «Лехаим!»? «За жизнь!» — ответил Курбатов. «Узнаю тебя, жизнь, принимаю…», — присоединился к Курбатову Блок. Ладно.

Я тоже узнал, что Евгений Минин, до того как стать председателем, жил на Псковщине и в Белоруссии, даже был начальником цеха на Витебском заводе часовых изделий. А потом уж выпустил две поэтических книги, начал печататься в израильских, европейских, американских и российских журналах, издавать альманах «Иерусалимские голоса».

Приходит новое письмо. Минин сообщал, что готовится к изданию его книга «Сто пародий и кое-что ещё» (ныне она уже подоспела к читателю) на весь высший свет российской поэзии. И не только российской. И далее: мол, «хотелось бы видеть в том числе и вас. Не против ли вы???» Каков, оказывается Козьма! Интересно: он что, у «всего высшего света» разрешения спрашивал: «Не против ли???» Или — только у меня, у пермяка? Я-то ведь никогда не причислял себя «к высшему свету», а посему это предложение меня весьма позабавило, и ваш покорный слуга взорвался экспромтом:

Письмо вновь ополчившемуся гражданину Минину из Перми в Иерусалим

Я думал: Минин — он из Нижнего?
А он — из Иерусалима.
Ему легко обидеть ближнего —
хер положить на херувима.

С ним дружат вервие и лезвие,
и пот его недаром пролит —
на самозванцев от поэзии
он ополчение готовит.

Не зря, видать, уехал за море,
чтобы оттуда, из-за моря,
через четыре века заново
себя почувствовать Козьмою?..

И мне, что шёл к пермяцким идолам
от Богородицы Пречистой:
«Давай, — сказал, — к московским выдолбам
я заодно тебя причислю?..»

Мне не по бублику — в ту рубрику:
средь самозванцев — в самозванцы?
Я с…ть хотел на эту публику,
поскольку все они — зас…цы.

Но если всё же Минин выставит
меня, как вепря в бакалее,
я пушкой быть хочу, что выстрелит
и пепел по ветру развеет.

В ответ — по электронной почте — прилетел экспромт.

Из Иерусалима в Пермь от гражданина Минина россиянину Беликову

Напишет — думал — толику,
Коль занят он, поелику,
А он мне сделал колику —
Ну, погоди же, Беликов!

Наследства нету царского,
Но с мордою упрямою
Я даже без Пожарского
Могу всадить по самое…

Попасть ко мне не хочется?
Не стану я помехою,
Но все от смеха корчатся,
Признайтесь-ка: от смеха ли?

Пишу с улыбкой гордою —
Отлично мне поэтому —