Журнал «День и ночь» 2011–03 (83)

Опять, блуждая от отчаянья,
Шепчу свои обиды ветру…
А мне до Храма расстояние —
Всего-то пара сотен метров.

Безмолвие

Опять я полон боли и отчаянья,
Всё чаще в душу заползает страх:
Печатью чёрной на моих устах —
Молчание.

Почти на грани самовозгорания,
Над пропастью безумия стою…
Тебе бессонницею жертву воздаю,
Молчание.

Вонзает полночь в небо стрелы-молнии,
И ливнем барабанит в окна грусть…
О Господи, я, как греха, боюсь
Безмолвия!

Родной язык

Я люблю украинскую речь,
Но её не считаю родною,
Этот факт не даёт мне покоя —
Он завис,
как Дамоклов меч.

Я был вскормлен другим языком:
Я тепло южнорусских наречий
С материнским впитал молоком.
Русской речью был очеловечен!

Мой славянский род — равновелик,
Не объять его мерою узкой…
Я люблю украинский язык!
Но родным я считаю —
русский!!!

Журавли

В поднебесье журавли, взмывая,
Острым клином режут облака,
Гонит их осенняя тоска,
И они надолго улетают.

Журавлиный клин всё выше, выше,
Пряный луг гнездовья сух и сед.
И опять земля им машет вслед
Обнажёнными руками вишен.

Будут вновь дожди своею пряжей
Умывать лицо седой земли…
Журавли с собою унесли
Год один из молодости нашей.

Предчувствие

Однажды я проснулся на рассвете
От острого предчувствия беды.
Бесился за окном безумный ветер,
Терзая опустевшие сады.

Растерянно метался дождь по крыше,
А за моим заплаканным окном
Стонала перепуганная вишня,
Как будто бы войти просилась в дом.

И так мне было страшно и тревожно,
Хотелось взвыть в объятьях темноты,
Хотелось убежать… Но невозможно
Бежать от приближения беды.