— Н-да… — сказал наконец отец. — Ну так чем же ты там занимаешься?
— Я фермер, — Мюррей вздохнул. — У меня есть поля, скот. Хорошая и трудная работа. Мне нравится.
— А чем ты занимаешься в свободное время? — спросила мать. — Надеюсь, не шляешься по злачным местам, а? Ты там, Шарон, за ним давай присматривай. А то у него сейчас очень опасный возраст. Поверь мне, я-то знаю.
Женщины лукаво переглянулись, а отец похлопал Мюррея по плечу.
— Там злачных мест нет, — сказал Мюррей. — Я там один.
— А кто твои соседи? Они живут от тебя далеко? — спросил отец.
— Никаких соседей нет. Я там абсолютно один.
Мать Мюррея нахмурилась.
— Бред какой-то, — проворчала она.
Шарон молча встала и понесла свою тарелку в раковину. Остальные тоже молчали.
— Кстати, Мюррей, — сказала наконец Шарон, — завтра утром у нас свадьба. Твоя мама позвала всех твоих друзей.
— Интересно будет узнать, как они все поживают.
На следующий день после полудня Шарон, Мюррей и его родители отправились в еврейский культурный центр. Наскоро украшенный зал быстро заполнился родственниками и друзьями. Специально присланный фотограф сфотографировал Мюррея для городской газеты, поскольку его высокие оценки и полученная им награда сделали его местной знаменитостью. Мюррей улыбался, пожимал руки и представлял всем жену, но, к своему ужасу, обнаружил, что не помнит имен близких родственников и друзей. Наконец официальная часть закончилась и ему с Шарон, а также его лучшему школьному другу Билли Корману удалось выбраться из толпы и уединиться.
— Тут у нас все изменилось, — сказал Корман.
— Вижу, — заметил Мюррей. — Куда, например, девался этот большой, ну как его там…
— Могендовид, — подсказала Шарон.
— Вот-вот, он самый. Он раньше вроде бы висел вон на той стене. Такой большой, тяжелый, из нержавеющей стали.
— Не знаю, — ответил Корман. — Сюда как-то приходил инспектор, проводку проверял в новом крыле. Ну и сняли его вместе с панелями, чтобы какие-то там провода подсоединить. А потом забыли повесить обратно. Так с тех пор и не собрались.
— Умно, — сказала Шарон. — Они, наверное, своих инспекторов таким трюкам в специальных школах обучают.
— В смысле? — не понял Корман.
— Просто у моей невесты слишком радикальные взгляды, — пояснил Мюррей. — Параноидально- радикальные, я бы сказал.
Корман посмотрел на него испуганно.
— Радикалы — люди опасные, — попытался он пошутить, но Мюррей и Шарон шутку не оценили.
Настало время прощаться. К пяти часам Мюррей и Шарон должны были явиться на станцию ТЕЛЕТРАНСа. Родители пожелали им удачи. Мать поцеловала Мюррея и заплакала. Гости проводили их напутственными криками. Они вышли из культурного центра, поймали такси, приехали на станцию, зарегистрировались у стойки. Клерк, зевнув, показал, где находится портал. Мюррей вошел первым, Шарон последовала за ним. Через несколько секунд они уже стояли на травянистом лугу планеты Залман. Было раннее утро; солнце взошло совсем недавно.
— Небо у тебя тут какого-то странного цвета, — сказала Шарон.
Она с трудом продиралась сквозь высокую густую траву цвета морской волны, которая то и дело хлестала ее по лицу. Шарон это раздражало.
— Придется тебе к этому привыкать, — заметил Мюррей. — Мне вот, например, удалось. Смотри, а вон и наш дом. Мне не терпится узнать, как там мои животные.
— Что именно тебе удалось? — поинтересовалась Шарон.
— Они не такие, как на Земле, — сказал Мюррей. — Так что ты в случае чего не пугайся.
— Знаешь что, Мюррей, не я все это затеяла, ясно? У меня нет никакого желания разыгрывать из себя смелого первопроходца. И вообще, по-моему, тебя наградили какой-то очень сомнительной наградой. Ты не боишься, что я тут сойду с ума?
— Поверь, Шарон, наша ферма тебе понравится, — сказал Мюррей. — Да и работы сейчас не так уж и много.
— Для тебя, может, и не много. А для меня — есть у меня такое нехорошее предчувствие — предостаточно.
— Да честное слово, наша ферма тебе понравится!
— Я смотрю, — буркнула Шарон, — здорово они тебе тут мозги прокомпостировали, дурачку. Н-да, хорошенькую пару мне эта компьютерная сваха подыскала, ничего не скажешь.
Мюррей промолчал.
— Смотри, — сказал он через некоторое время, подняв с земли маленькое желеобразное существо. — Это один из представителей местной фауны. Если приложить его к другому такому же, они срастутся. Они производят такие серые штуковины, которые можно есть.
— Фу, какая гадость! — сказала Шарон.
— На, подержи, — предложил Мюррей. — Тебе надо избавиться от страха перед ними.
— Это не страх, — ответила Шарон, — это отвращение.
Первые несколько дней дела у них шли не слишком хорошо. Шарон отказывалась есть даже овощи с огорода. Но через какое-то время голод взял свое, и она согласилась попробовать. Съев несколько овощей и вареных комьев, она признала, что на вкус они довольно сносны, но стоило ей вспомнить, что именно она съела, как сразу же бросилась в туалет. На следующий день она в туалет уже не побежала, а еще через какое-то время привыкла к новой еде окончательно. С этого момента она стала помогать Мюррею в работе, хотя от своего отвращения к желеобразным «мячам» так никогда и не избавилась.
В конце лета, когда работы было уже не так много, как весной во время посевной, и еще не так много, как осенью во время сборки урожая, Мюррей пришел домой на обеденный перерыв и обнаружил, что Шарон приготовила для него нечто новенькое: гамбургер из мяса тупаря.
— Ты чудо, — сказал Мюррей.
— Я подумала, тебе это должно понравиться. Когда ты в последний раз ел настоящий мясной гамбургер?
— Давно, очень давно. Когда я собирался ехать на Землю жениться, одна из вещей, о которых я мечтал, была до отвала наесться гамбургеров, пицц и дешевых чипсов.
— Боже, как я тебя понимаю. Я бы, наверное, все сейчас отдала, чтобы пожрать в какой-нибудь некошерной придорожной забегаловке. Да, это было бы здорово. Но увы, от нас это не зависит. Если у человека нет возможности выбирать, он никогда и не ошибется. По сути, Представители отняли у тебя главное — свободу воли.
Мюррей вздохнул:
— Опять ты за свое, Шарон. Хватит. Эта планета — мой маленький рай. Здесь полностью забываешь, Ева ты или Змий. Если тебя послушать, то получается, что Представители — это какие-то мерзкие чудовища. Ну сколько ты знаешь людей, у которых есть своя собственная прекрасная, чистая планета? Такие подарки из дурных побуждений не дарят.
— Вот уже несколько тысяч лет нам вдалбливают этот
