III батальон полка «Бранденбург» (командир батальона майор Франц Якоби — родной брат комбата-II Пауля Якоби) весной 1941 года находился в районе постоянной дислокации в Дюрене (Северный Рейн-Вестфалия). Оттуда в начале июня 1941 года 10-я рота батальона под командованием лейтенанта Аретца была направлена непосредственно в распоряжение передового штаба II (разведывательно-диверсионного) отдела абвера «Валли-II», размещенного в Сувалках под Варшавой. Как уже было сказано выше, в соответствии с приказом начальника штаба группы армий «Б» («Центр». —
Главными целями для диверсантов 10-й роты «Бранденбурга» накануне 22 июня 1941 года были определены восемь шоссейных и железнодорожных мостов вокруг ближайшего к тогдашней советско- германской границе транспортного узла и райцентра Августов, окруженного с трех сторон озерами Бяле, Сайно и Августовским каналом. Перейдя границу в ночь с 21 на 22 июня, диверсанты «Бранденбурга» сумели захватить без боя пять из восьми предназначенных им мостов. Подразделению лейтенанта Кенига (под его началом было 12 бойцов) удалось захватить шоссейный и железнодорожный мосты к северу от Августова в сторону Джебры, но сам лейтенант тогда погиб. На глазах у лейтенанта Реннкампа советские саперы успели взорвать мост у Новинки.
После действий под Августовом 10-я рота «Бранденбурга» была переброшена под Минск, затем под Борисов и сопровождала 2-ю танковую группу под командованием Гудериана до октября 1941 года, действуя в качестве ее передового разведывательного подразделения.
В авангарде ударных танковых частей Гудериана с 22 июня 1941 года действовала и 12-я рота III батальона полка «Бранденбург» под командованием лейтенанта Шадера. С большой долей уверенности можно предположить, что именно это подразделение за несколько минут до начавшейся в 3.15 утра 22 июня 1941 года артподготовки захватило располагавшийся к югу от Бреста Коденьский мост через приграничную реку Буг, уничтожив охранявших его советских часовых. О захвате этого стратегически важного моста сразу же доложили лично Гудериану. Установление контроля над Коденьским мостом позволило уже утром первого дня войны перебросить по нему входившие в состав группы Гудериана части 3-й танковой дивизии генерал-майора Моделя и развернуть их наступление в северо-восточном направлении, имея первоочередную задачу перерезать Варшавское шоссе между Брестом и Кобрином[41]. В августе 1941 года 12-я рота вернулась к месту постоянной дислокации в германский Дюрен (Северный Рейн-Вестфалия).
…Составленный мною обзор действий подразделений «Бранденбурга» на территории СССР в самые первые месяцы Отечественной войны, т. е. летом 1941 года, не может претендовать на всеохватность и 100-процентную достоверность. Хотя бы потому, что ряд документов Третьего рейха, относящихся к теме данного исследования, до сих пор недоступны либо малодоступны отечественным авторам. Прежде всего речь идет о материалах упомянутого в настоящей работе фронтового разведывательного центра абвера «Ост», подчиненных ему штабов «Валли-I», «Валли-II» и «Валли-III» и групп армейской разведки «Абвер-I» и контрразведки «Абвер-III», к которым летом 1941 года могли прикомандировываться «бранденбуржцы».
Нельзя не отметить, что к настоящему времени более-менее изучены датированные летом 1941 года действия на территории СССР лишь самых крупных национальных подразделений коллаборационистов, сотрудничавших тогда с абвером и имевших руководителей и инструкторов из «Бранденбурга» — вроде украинского батальона «Нахтигаль» и эстонской группы «Эрна». Что отнюдь не исключает возможности аналогичного взаимодействия «бранденбуржцев» с диверсионными и повстанческими формированиями, созданными представителями других национальностей, которые также проживали в западных регионах СССР и имели весомые основания к недовольству Советской властью, пришедшей на их землю в 1939–1940 годах. В качестве примера можно привести неких «литовцев», сопровождавших подразделение 8 й роты «Бранденбурга» при захвате мостов у Даугавпилса 26 июня 1941 года.
Наконец, даже изучение документов «Бранденбурга», воспоминаний его ветеранов и написанных на их основе зарубежных исследований не дает 100-процентной гарантии того, что все приведенные там примеры боевой и диверсионной деятельности диверсантов «Абвера», приданных в помощь строевым частям Восточного фронта, точно отражают реальные события 1941 года, особенно первых месяцев войны, когда по обе стороны фронта, и прежде всего с советской стороны, хватало «шумихи, неразберихи, поисков виновных, наказаний невиновных и награждений непричастных», а также вполне объяснимых и весьма распространенных как в мирное, так и в военное время, докладов «наверх» с преувеличением собственных достижений и вражеских поражений и намеренным замалчиванием своих неудач и успехов противника.
Как бы там ни было, обзор действий подразделений «Бранденбурга» летом 1941 года в СССР позволяет сделать следующие выводы по всей теме данной работы.
1. После 22 июня 1941 года на Восточном фронте в составе ударных войсковых группировок всех трех атаковавших СССР групп армий вермахта — «Север», «Центр» и «Юг» — действовало 8 рот «Бранденбурга», т. е. 1600–1800 человек. Специфика их боевого применения, нацеленного на первом этапе войны на захват и удержание стратегически важных дорожных объектов, делает сомнительными истории о якобы широком использовании «бранденбуржцев» в советских тылах для выведения из строя линий связи, совершения терактов против должностных лиц РККА, НКВД и НКГБ, региональных партийных и хозяйственных руководителей, провоцирования саботажа и паники на прифронтовых магистралях и т. п.
2. Анализ реальных диверсионных операций с участием «бранденбуржцев» дает основания полагать, что, нередко используя советскую военную униформу и соответствовавшие документы, преобладавшие среди «бранденбуржцев» этнические немцы в большинстве своем не бы ли знатоками русского языка и не проводили в советском тылу сколько-нибудь массовых и действенных разведывательных акций, действуя в составе штатных подразделений «Бранденбурга». Это не исключает вероятности того, что в первые месяцы войны «бранденбуржцы» прикомандировывались для силовой поддержки разведкоманд и «айнзатцгрупп», подчинявшихся фронтовым разведывательным и контрразведывательным штабам абвера «Валли-I» и «Валли-III».
3. История украинского батальона «Нахтигаль» и эстонской группы «Эрна» свидетельствует о том, что в первый период войны «бранденбуржцы» использовались как инструкторы и офицеры связи не только в ходе подготовки, но и боевого применения национальных коллаборационистских формирований, которые и тогда, и впоследствии выполняли с учетом своих реальных возможностей широкий спектр задач (от разведывательно-диверсионных до карательных), прямо поставленных немецким командованием либо санкционированных им. Представляется, что именно эти национальные формирования совершали летом 1941 года большинство несложных по исполнению и локальных по масштабам диверсионных акций в тылах Красной Армии, упоминаниями о которых изобилуют как мемуары военачальников и рядовых солдат, так и опубликованные документы советских органов НКВД — НКГБ, пограничных и внутренних войск.
…Следуя древней мудрости, согласно которой «все кошки ночью серы», диверсантов «Бранденбурга» образца лета 1941 года можно уподобить «черным кошкам», неотличимым в темноте от своих собратьев иных окрасов, которых, уже по другой пословице, очень трудно искать в темной комнате. Особенно если их там никогда и не было…
И. Старинов
Взрывы в Харькове
Наступало бабье лето. И под осенним солнцем Вяземские поля и перелески впрямь пестрели женскими косыночками и кофтами. Можно было в обеденный или предвечерний час и песню девичью услышать. Но редко. Очень редко. Не до песен было собранным на рытье окопов, эскарпов и контрэскарпов девчатам и солдатским женам.
Я провел под Вязьмой три дня. И оглянуться некогда было. Вдруг вызывают в штаб фронта: «Немедленно выезжайте в Москву». Приказ есть приказ. Я не мог даже попрощаться с товарищами- минерами. Вскоре пикап Шлегера уже вырвался на московское шоссе. «Зачем вызывают? — думал я — Нагоняй или новое задание?» Ничего радостного я не ждал. Осень сорок первого года не принесла
