угрозы убийства. Я хотел уже уволиться из Службы и лично сообщил о травле меня и моего партнера Фредди тогдашнему Президенту БНД Конраду Порцнеру. Он и коллеги из отдела безопасности убедили меня остаться. Причиной были собранные мною и Фредди за много лет сведения об агентурных источниках и некоторых исходивших от них сведениях, на которые все это время наши руководители не обращали никакого внимания. Сведения же эти были ничем иным, как указаниями на существование одного или нескольких 'кротов' внутри БНД. Сотрудники отдела безопасности очень хотели продолжить расследование в этом направлении.
Мы были согласны сотрудничать с ними, но никоим образом не хотели открывать настоящие имена наших агентов. Слишком уж сильно мы теперь не доверяли нашей 'фирме'. Внутреннее расследование привело к ужасному предположению. Шеф отдела безопасности, который ранее много лет руководил оперативным отделом, попал под подозрение, а наряду с ним еще один человек из аналитического отдела. На заключительной фазе операции я действовал лишь в качестве курьера между источниками и Службой. При этом я все больше старался скрывать время, место и происхождение получаемой информации. Позднее мне, увы, пришлось об этом пожалеть. В конце 1997 года эксперты контрразведки заявили об успехе, после того как Федеральное ведомство по охране конституции (БФФ) в качестве независимого эксперта проверило все документы. В начале 1998 года пришли в движение 'шестеренки' большой политики. Страх перед самым большим скандалом в БНД за последние годы распространился по всей Службе.
23 марта 1998 года Федеральный генеральный прокурор получил в Федеральном суде санкцию на предварительное расследование против вышеназванного начальника отдела по обвинению его в шпионаже в пользу иностранного государства. Но 7 мая 1998 года он прекратил расследование. Политические круги все это время не сидели, сложа руки. Доказательства, собранные экспертами контрразведки БНД и БФФ в ходе многомесячного расследования и признанные ими заслуживающими внимания, федеральные прокуроры всего за несколько дней 'разоблачили' как фальшивые и не имеющие никакой ценности. Мои 'фокусы', направленные на сокрытие настоящих имен агентов в целях их защиты, послужили в этой связи поводом признать все собранные улики неверными. 19 мая 1998 года мюнхенская прокуратура начала следствие уже против меня и моего партнера. Главное обвинение: 'коронного' источника 'Рюбецаль' вообще не существовало, мы сами придумали все его сообщения, а деньги, выделенные на его гонорары, Фредди и я просто украли, разделив между собой.
До начала производства по этому уголовному делу прошло целых три с половиной года. От главного обвинения не осталось и следа. Однако то, что я подавал неправильные сведения об агентах и источниках полученных сведений, сыграло со мной злую шутку. Так как я не согласился, чтобы суд вызвал моих агентов в качестве свидетелей по делу, я был осужден. По крайней мере, моему адвокату с помощью судебной сделки удалось добиться того, чтобы мой друг Фредди и мои информаторы не пострадали. Хоть какое-то утешение!
Большинство читателей нашей книги 'Условно пригоден к службе' поняло из нее, что история моей деятельности в БНД там не полна и не завершена. Поэтому с самого начала я знал, что должно последовать продолжение.
Конечно, при написании книги я не мог выйти за ограничения, определенные судебными инстанциями. Но так как я хотел, чтобы общественность узнала что-то о внутренней жизни самого секретного немецкого учреждения, то мне пришлось пойти на определенный компромисс.
Иногда моя рука судорожно сжималась. Я прошу читателей простить меня за это. Ведь очень трудно писать разборчиво, когда рука от злости и бессилия сжимается в кулак.
ПРИТЧА
Сравнения – не доказательства, и притчи тоже иногда оказываются неверными. Но в том, сколько правды содержится в одной аллегории, которую много лет назад рассказал мне один из моих коллег, мне пришлось с горечью убедиться на собственной шкуре.
Это притча о мыши, и вот ее содержание:
Однажды по крестьянскому двору бежала мышь. За ней гналась кошка, приближаясь к мышке все ближе и ближе. Ей едва не удалось поймать несчастного грызуна, как только тот спася в коровнике. Там мышь пробежала под одной из коров как раз в тот момент, когда из-под коровы на пол шлепнулась огромная коровья лепешка. Мышка мгновенно оказалась покрыта слоем навоза. Кошка удивленно оглядывалась по сторонам: ее жертвы нигде не было видно. Но, присмотревшись, она все-таки увидела коровью лепешку, из которой торчал мышиный хвостик. Кошка немедленно вытащила мышь за хвост и с удовольствием ее проглотила.
Мораль этой притчи очевидна:
Во-первых. Не каждый, кто обляпает тебя дерьмом, желает тебе зла.
Во-вторых. Не каждый, кто вытаскивает тебя из дерьма, желает тебе добра.
В-третьих. Раз уж ты сидишь в дерьме, то хотя бы не высовывай свой хвост.
Собственно, эту притчу стоило бы сделать преамбулой устава БНД!
Я никогда не соглашусь с тем, что – как утверждают некоторые – мою деятельность в отделе безопасности БНД с 1995 до моего ухода из Службы в конце 1999 года следует оценивать однозначно негативно. Но то, как прямые преемники моих начальников оценивали мою работу, и как они пытались дискредитировать меня, однозначно не делает чести Службе.
Когда я сам оглядываюсь на прошедшие годы, то в моей памяти всплывают порой неприятные моменты. К примеру, после моего осуждения у меня появился добровольный и вначале самоотверженный помощник, от услуг которого я сегодня, пожалуй, лучше бы отказался.
Задолго до того, как 21 января 2003 года я вошел в судебный зал Пятой уголовной палаты Первого мюнхенского земельного суда, я знал, что мне в какой-либо форме необходимо будет искать поддержки общественности. Общественности стоило бы узнать, что происходит в БНД, и что случилось со мной. Если мы всерьез переживаем за судьбу нашего государства, то замалчивать такие факты нельзя. Когда в суде под видом правосудия, от имени народа, была поставлена якобы окончательная точка в моей истории, нельзя было оставлять этот факт без комментариев. К счастью, я нашел прекрасного помощника. И, к сожалению, как раз тогда мне не вспомнилась притча о мыши.
После оглашения приговора я был полностью ошеломлен – как будто попал в другой мир. Кому из моих знакомых и друзей я смог бы все объяснить? И, в первую очередь, как мне это осуществить – не имея на руках приговора и соответствующих документов. Ведь приговор был секретным. Потому, подумал я, единственным путем было бы рассказать всю историю с самого начала. Тогда каждый, узнав ее, смог бы сделать свои выводы.
Убитый отчаянием, я сидел у своего адвоката и пил кофе. Его аргументы, что мне, по меньшей мере, удалось защитить своих агентов, а мой партнер, которому пытались предъявить такие же обвинения, что и мне, так и не попал под суд, хотя и утешали меня, но не сильно. Больше удовольствия доставляла мне мысль о том, какой следующий шаг я собираюсь предпринять. Буквально час спустя у меня была уже другая встреча. Ее устроил редактор одной известной газеты, который слыл знатоком тем, связанных с секретными службами. У давно уже знакомого мне журналиста был хороший друг, писавший в качестве свободного автора статьи для той же газеты. Речь идет о моем нынешнем соавторе Вильгельме Дитле.
Расставшись со своим адвокатом, я стоял перед зданием суда на улице Нюмфенбургер штрассе. Сначала мне нужно было хорошо отдышаться. Затем я двинулся прямо к своей цели. До нее было всего два километра – до мюнхенской площади Променадеплатц. В галерее отеля 'Баварский двор' меня ждали двое: уже упомянутый посредник и мой давно избранный соавтор. Как журналист он уже несколько месяцев интересовался моим делом и очень хотел, чтобы я согласился опубликовать мою историю в виде книги – так представился мне Дитль.
Между нами с самого начала установилась атмосфера взаимопонимания, мы быстро сблизились, потому вскоре последовали многочисленные встречи втроем, на которых мы обсуждали содержание и форму
