5. Обязанности в команде распределяются так, как это было договорено.
6. Для успешной вербовки источников необходимо установить и поддерживать хорошие контакты с Ведомством федеральной имущества. Западная группа войск тесно сотрудничала с этим учреждением при процедуре возвращения бывшей своей недвижимости. Для этого ЗГВ использовала своих переводчиков или других знающих немецкий язык военных. Как раз этот круг лиц нас и интересовал.
7. Мы больше не будем выполнять задания, связанные с рекогносцировкой в непосредственной близости к военным объектам. Русские уже знали достаточно много о такой нашей деятельности и начали проводить свою контроперацию под кодовым названием 'Паутина'.
8. Мы намереваемся следовать определенному оперативному шаблону. Так как у нас нет достаточно времени для проведения широкомасштабных вербовочных операций, следует поступать следующим образом. Мы будем стараться обращаться к потенциальным агентам вне территории их гарнизонов. Первый контакт должен проходить под 'легендой'. Второй человек из команды должен вначале не показываться на глаза, а тайно наблюдать за встречей. Если объект вербовки соглашается на вторую встречу, то уже на ней мы открываем наши каты.
9. Мы договорились честно и порядочно вести себя с нашими объектами вербовки. Мы не будем составлять никаких досье или вести какие-либо записи. Мы отвергли методы нажима, шантажа и компромата.
10. Мы договорились между собой сохранить этот наш план в тайне.
Такова была теория. До практики должно было дойти лишь тогда, когда Гассинг разрешит нам двоим работать вместе, а Фредди решит тут остаться. Теперь наступила моя очередь. В середине марта 1992 года я явился к шефу. Он принял меня любезно. Наши отношения большей частью вернулись в прежнее взаимно доброжелательное состояние. Он ценил результаты моей работы, и мы, как правило, избегали любых ссор. По его мнению, я слишком критически воспринимал роль американцев. Но эту тему в наших разговорах мы оба старались лишний раз не затрагивать.
Мы оба были согласны, что Фредди явно скатывался к нервной депрессии и потому вполне мог оказаться следующим из сотрудников, кто уйдет от нас. Я подчеркнул, что после предстоящего ухода Герта и Удо я могу себе представить тесное сотрудничество только с Фредди. Гассинг оценивал эту ситуацию из своей башни из слоновой кости. Фредди сам принял решение перевестись в Берлин. Теперь ему не положено было жаловаться и выпрашивать себе какие-то привилегии.
У меня захватило дух – старик просто игнорировал реальные проблемы нашего ежедневного бытия. Постепенно филиал стал работать как бы сам по себе. Ежедневные донесения были такими превосходны, таких у Службы еще никогда не было. И это при том, что большая часть собранной информации, так сказать, терялась в подвале. Работу Гассинга в Мюнхене оценивали очень высоко. У него из-за этого развилось чувство уверенности в себе, приправленное изрядной долей самолюбования. Поэтому постепенно изменился и его тон по отношению к сотрудникам. В трудные времена начальной фазы нашей работы он спрашивал каждого обо всех деталях и пытался защищать своих. А теперь он видел в них лишь исполнителей, помогавших его успехам.
Я сразу понял, как нам убедить Гассинга. Перспектива нового успеха, еще больше славы и блеска в Мюнхене заставила бы его согласиться со всем, что представилось бы ему многообещающим. Потому я сделал ему предложение, от которого он никак не смог бы отказаться: – Сделайте Фредди моим партнером, когда он вернется из отпуска. Я позабочусь о том, чтобы из-за него больше ни у кого не возникало хлопот. Мы будем дальше выполнять наши задания для американцев. Но дополнительно поручите нам установить контакт с Ведомством федерального имущества. Через их чиновников мы установим контакты и с российскими офицерами. Это даст нам куда более качественную информацию. Мюнхен умрет от зависти.
Гассинг благожелательно кивнул:
– Ну хорошо, если вы думаете, что справитесь. Я посмотрю, что у вас выйдет. Но все равно я прошу вас наведываться ко мне каждые десять дней.
Итак, Гассинг согласился на образование нашей команды, но добавил с особым ударением: – Смотрите, чтобы после ваших контактов что-нибудь перепало и другим агентуристам. Все прошло намного легче, чем я ожидал. То, что я и в будущем буду выполнять поручения американцев, я просто соврал, но в дальней перспективе и для них наши результаты принесли бы пользу. Порой нужно заставить людей быть счастливыми, подумал я. Однако для раскопок мусорных куч у нас уже действительно не было ни времени, ни желания.
Когда я после этой встречи доложил Фредди о результатах, тот ответил фразой, ставшей крылатой во всей нашей дальнейшей профессиональной карьере: – И ты думаешь, мы с этим справимся? – Да, мы с этим справимся. Фредди утвердил наш пакт крепким рукопожатием.
Утром 20 ноября 2002 года этот диалог повторился при совсем других обстоятельствах. – Да, – ответил я и в этом случае, – мы с этим справимся. Мы не совершали никаких преступлений!
Фредди и я стояли в этот день у здания Первого земельного суда в Мюнхене. Мы были обвиняемыми на закрытом процессе, завершившем нашу карьеру в БНД. Но об этом позже.
Со временем потери персонала нашего подразделения уже невозможно было скрывать. Когда в действие вступил новый закон о структуре вооруженных сил, многие из военных тут же подали прошения о досрочном выходе на пенсию. Одним из них был сотрудник БНД из Брауншвейг-Вендена. Довольно проворный коллега, до 'поворота' он летал вдоль внутригерманской границы на разведывательном вертолете БНД, дислоцировавшемся в Брауншвейг-Вендене. Когда на границе для него больше не стало работы, вертолетчика и его людей перевели в Берлин. Ему тоже пришлось копаться в мусорных ящиках и подсчитывать танки при погрузке. Уже через короткое время он однажды оказался моим попутчиком.
Он был абсолютно расстроен. – Я больше не могу этим заниматься. Наша собственная Служба на нас плюет, а американцы обманывают. Ничего из того, что мне обещали, не было выполнено. БНД щедро оплачивает наше жилье, но другой рукой вычитает эту же сумму из нашей денежной прибавки за работу вдали от семьи. Я отказываюсь. Мне надоело.
Когда я привез моего коллегу к его дому, он очень сердечно попрощался со мной. На следующей неделе мы хотели вместе отправиться на Рюген, чтобы продолжить наблюдение за погрузкой российских войск. Но из этого ничего не вышло, потому что бывший летчик сказался больным. Несмотря на многочисленные требования вернуться и серьезные угрозы со стороны Службы он упрямо отказывался, еще хоть раз ступить в помещения берлинского бюро. После примерно года отсутствия его досрочно отправили в отставку по состоянию здоровья. К сожалению, я его больше никогда не видел.
Он был, конечно, не единственный, кто нас покинул. Среди других ушли Удо и Герт. В июне 1992 года мы проводили обоих на досрочную пенсию. Последние месяцы своей службы они только время от времени бывали в Берлине. Они взяли свои отпуска за год, остатки неиспользованного отпуска прошлого года и часть компенсаций за переработки. Пока все для них не было уже позади.
Технологический трансфер
В начале 1992 года у меня состоялась беседа с Гертом, который как раз замещал Гассинга. Я рассказал ему о нашей договоренности со стариком, и о том, что было бы очень полезно еще раз добиться сенсационной удачи. Потому что тогда мы на несколько следующих месяцев смогли бы беспрепятственно сконцентрироваться на вербовке агентов. В конце концов, Фредди и я не хотели заканчивать нашу карьеру раздачей электрокофеварок русским военным. – Найдется ли что-то интересное, куда мы могли бы вклиниться?
Герт просмотрел свой список проводимых операций и остановился на одной акции, которую обозначил как 'в данный момент очень горячую'. – Ты что-то слышал о 'С55 Patrol'? – спросил он. – Это прибор опознавания 'свой-чужой'. Он установлен на российских военных самолетах и еще на кораблях. Мы знаем, что здесь все еще используется пара дюжин таких штук. Американцы хотят получить один из них. Но зайди к Марку. Он тебе больше расскажет.
Марк поставил небольшой чемодан 'Самсонайт' на стол и открыл его с тем широким жестом, который можно увидеть в соответствующих фильмах. У двери замер сержант, не отводя глаз от чемоданчика. Он был до краев наполнен долларами. – Это только первая половина, которую мы заплатим за прибор. Достань для нас этот самый С55 и ты можешь тут же провернуть сделку, – объяснил он мне, ухмыляясь.
– А сколько здесь? – спросил я. – Миллион американских долларов. Но в случае успеха будет как
