Беседы

затруднения, и симптомы этого — то те, то другие государственные ломки…

— Невозможно удержать в неизменности то, что претендует на существование: момент властного торжества может оказаться моментом поражения — «своею же победился победою».

— Подчеркну еще раз: для меня колоссальное значение имеет тот факт, что не стыдятся принимать гуманитарную помощь, идти с протянутой рукой за инвестициями, но… только не к Махатмам. Я несколько раз говорил это — и академикам, — буквально аж вскакивали с кресел!.. Вот это для меня загадка!.. (Выделено ред.)

— Но, видите ли, чтобы рассуждать так, надо хотя бы провести ту мыслительную операцию, которую вы провели… Мыслить в тех же категориях… Но люди-то (как видим, — и в академических кругах, не говоря уж о политических) очень далеки от такого рода осознания. В таком случае, вы апеллируете к кому?.. К простому человеку?.. Он всего этого не знает. К политику? Ему шоры навесили советники. К ученым?..

— Я думаю, что к простому человеку и надо, потому что столько много видел и понял…

— Как говорит Елена Ивановна Рерих: «Наступит время — устанут люди от своих правительств».

— Совершенно верно…

— Потому что власти то в одну сторону народ, как проволочку, загнут, то в другую, — проволочка и сломалась…

— И потом — людям надо привести себя в готовность, и управляющим слоям… Привести себя в готовность, чтобы принять эту помощь. Причем принять эту помощь совершенно достойно, по-человечески благодарно. Тогда мы получим очень интересные коммутации на дальнейшую перспективу жизни. А так ведь нас обучают Стругацкие, что нельзя, что это — гибель для цивилизации… А то, что так сказать, поедаются сейчас народы и государства, — это можно… Когда собственные пауки пожирают — это чуть ли не то, что даже и нужно…

— Это и есть жизнь, мол…

— Да, а вот если вдруг помощь пойдет сверху (в прямом смысле сверху) и эта помощь приведет людей в такое состояние, когда их нельзя запросто так съесть кому-то, то вот здесь…

— Здесь охрана дежурит?.. Вы хотите сказать, что Стругацкие именно того уровня осмысления и соответственно — того уровня дезинформации?.. То есть это ими делалось сознательно, а не являлось плодом чистой фантастики рада игры в фантастику?..

— Нет, конечно, сознательно!.. Это — сознательный контингент… Они знают, что охраняют, что берегут и от чего им надо беречься. Они предохраняют свою структуру, свою навигацию на Земле, свою власть, свои паритеты какие-то там…

— Здесь мы опять выходим на уровень планирования?.. Прогнозов… Пророчеств…

— Да

— Любопытно в этой связи вспомнить пророчество Достоевского. Смертный приговор Достоевскому, его петрашевский эшафот — это ведь своего рода инициация, ангел смерти коснулся его своим крылом, и ему открылось многое. Своим сознанием он, наверное, проникал в недоступные простым смертным сферы и увиденное развертывал в своих пророческих романах. Он ведь с событийной и логической точностью предугадал события: начнется с того-то, будет вот так-то, сто миллионов убиенных — такова плата России за социализм. Так и вышло…

— Да, он коснулся астрального клише, наработки… Надо иметь в виду, что он действительно касался высоких сфер, провиденциальных сфер. И его болезнь, эпилепсия, тоже ведь не случайна. И происходили с ним многие вещи как раз-таки потому, что он не выдерживал внутреннего информационного потока… Эпилепсия описывается внешне одними и теми же терминами, но ведь на самом деле она может иметь разное происхождение.

— Когда еще ничто, казалось бы, не предвещало беды, за сорок лет до событий 1917 года Достоевский публикует в «Дневнике писателя» (за 1877 год) пророческие строки: «Предвидится страшная, колоссальная стихийная революция, которая потрясет все царства мира изменением лика мира всего. Но для этого потребуется сто миллионов голов. Весь мир будет залит реками крови».

И еще:

«Бунт начнется с атеизма и грабежа всех богатств. Начнут низлагать религию, разрушать храмы и превращать их в стойла, зальют мир кровью, а потом сами испугаются…»

Национальная тенденция взошла и раскрылась именно по такой формуле. Но Достоевским же даны и другие национальные прогнозы, — в частности, в его речи о Пушкине:

«Стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит только… стать братом всех людей, всечеловеком...»

Не будем идеализировать русских, которые достаточно пролили крови и своей и не своей в XX веке и тем явили далеко не самые лучшие выплески своего национального потенциала. Но, может быть, по закону маятника, о котором говорится в «Живой Этике», русский космос найдет в себе силы устремиться по иному вектору и осуществить тоже ведь русский потенциал, провозглашенный еще в прошлом веке, в 1870 году, поэтом с космическим сознанием Ф. И. Тютчевым:

«Единство, — возвестил оракул наших дней, —
Быть может спаяно железом лишь и кровью…»
Но мы попробуем спаять его любовью, —
А там увидим, что прочней…

При всех перипетиях последнего времени Россия в общем сохраняет выдержку и в русской судьбе словно бы воплощен пророческий завет Достоевского, сказавшего, что наибольшая выгода, может, в том и состоит, чтобы не иметь никакой выгоды. Россия, может, и искала выгоду еще в начале века, когда была мощным восходящим государством, но вот — и былая мощь утрачена, богатство разорено, миллионы жизней загублены, как говорят, не за понюх табаку… Страна, может, и пришла бы в себя — и вот тебе так называемая перестройка. И вновь прошлое, наработанное осмеяно… Все как-то так, ускользающе… Остается, пожалуй, на самом исходе только дух, идущий из глубины веков, — самое неуловимое, но прочное и обнадеживающее. Все пророки приходили из пустыни. Может, и из нынешней русской пустыни явится некто, кто напомнит народам Христово слово, которое сблизит и помирит их. И слово это будет — любовь.

— Любовь — это ведь связывание, и космическая любовь, воплощенная в Христе, — это и есть коммутация миров. Христос говорил: «У Отца моего обителей много…» Он тоже ведь связывал Землю с Космосом, тоже вводил человечество в контакт с дальними мирами. И это — любовь. И Тютчев в данном случае совершенно прав. И в этом христианский импульс России и проявился. Но не надо думать, что и до этого не было. Это заложено глубже — в дохристианский состав. Состав национальный такой. А христианство его потом несколько мажорировало, подняло и, к сожалению, оцерковило…

— Да, в языческих хороводах было заложено многое… Не случайно до сих пор отучить от хороводов русских не могут — хороводов, понимаемых уже, конечно, переносно… Но ведь вокруг общины все вертится… Даже колхозы — как обезображенная община — и те в рамках национального выбора, в отличие от хуторского фермерства…

— Колхозы, если их перестанут деформировать, могут перерастать и в другие формы, и у них перспективы гораздо больше, чем в фермерстве.

— И тем не менее Россия вновь (по своему исконному обыкновению) рядится в чужое платье: под каждым кустом — президенты, парламенты, мэры, муниципалитеты, дух западной игры в преуспевание, в красивую жизнь; Россия вновь выгребает события до самого донышка, причем те события, которые при напряженности национального планирования можно было бы и не выгребать… Россия вновь подвержена мощнейшему иностороннему воздействию… Ведь не скажем же мы, положим, что США вновь подвержены мощнейшему русскому влиянию… Именно наоборот: русские выполняют команду: «На Запад равняйсь, смирно!..» Не является ли такое положение вещей свидетельством того, что их национальное планирование, их реторта событий — более чистые?.. Ведь запланированное ими осуществляется, хотя, конечно, если наше планирование идет под благим девизом «не иметь никакой выгоды», то в результате