напротив, упершись подбородком в подушки, и торшер золотил её сосредоточенный нос и сдвинутые светлые брови. Когда же нас с нею впервые отвели в Планетарий и показали созвездия Персея и Андромеды, я, не сдерживая чувств, визжала от восторга, а она, уцепившись за мою руку горячими пальцами, старательно визжала вместе со мной.
— Ну, что, будем играть в Персея? – однажды предложила ей я.
— Ага, - ответила она, заранее расцветая от предвкушения. Сюжетные ролевые игры настолько занимали её, что ей было почти всё равно, во что именно играть.
— Ты, конечно же, будешь Андромеда.
— Нет, - ответила она, по-прежнему мечтательно улыбаясь. – Я буду Медуза Горгона.
— Ты что, ку-ку? Она же злая, она людей в камень превращала…
— Нет, - сказала сестра. – Она их не превращала. Они сами. Просто у неё взгляд был такой, что они все превращались. Но она не виновата была…
— Как – не виновата? - Очень просто. Ты же меня на той неделе насморком заразила? Заразила! Но ты же не нарочно. И она – не нарочно. Просто у неё лицо такое было.. волшебное. Что все каменели, как на неё посмотрят. А в зеркале колдовство уже не действовало. Поэтому Персей смотрел, когда бился, в этот самый зеркальный щит. Но он не видел как следует, какое у неё лицо… Бьётся, бьётся а потом - бац! – голову ей как отрубит! А потом смотрит – а она така-ая красавица, оказывается… Только он не из-за щита её победил. Просто она ему поддалась. Потому что влюбилась.
Я слушала её с холодком в груди. Оказывается, она тоже умела придумывать Сюжеты. В самом деле, кто сказал, что жертвы Медузы каменели именно от ужаса? Они же всё равно потом не могли рассказать, от чего каменели! Может, наоборот, от восторга? Может, лицо Медузы было вовсе не безобразным, а наоборот – невыносимо прекрасным? Такой немыслимой красоты, что соприкосновения с ней не дано было выдержать ни человеку, ни даже морскому чудищу.. И голову она потеряла не просто так, а от любви к Персею! Я же вот потеряла… Сестра смотрела на меня и улыбалась, и косы-змеи из ниток мулине уже вились вокруг её немыслимо прекрасного лица с круглыми, кое-где тронутыми вареньем щеками и облупленным носом.
С того дня мы постепенно сделались соавторами в наших играх. Но свою власть над сестрой я не утрачивала ещё долго. По крайней мере, мне так казалось. К мелким попыткам взбунтоваться с её стороны я относилась хладнокровно. Настоящий диктатор должен время от времени разрешать своему народу немного пофрондировать. Даже когда она во время моих бурных выяснений отношений с родителями радостно советовала им: «Заприте её в чулан!» - я не обижалась. Я понимала, что подданным иногда приятно видеть своего тирана униженным – от этого они ещё крепче к нему привязываются. Впрочем, наверное, до конца я этого не понимала, но чувствовала своим подлым диктаторским подсознанием. И какой смысл был волноваться или сердиться? Всё равно она была моя, что бы она там ни говорила и что бы ни делала.
Но однажды выяснилось, что власть моя не так прочна, как мнилось мне в моей гордыне. Летом сестра жила в соседней с нами деревне, у родственников своего отца, а я её регулярно навещала. Был вечер, мы сидели на плетне, смотрели в сторону заката и вяло отбивались от комаров. И вдруг она сказала:
— Завтра ко мне не приходи.
— Ладно, - слегка удивившись, согласилась я. – Тогда послезавтра. Да?
— И послезавтра не приходи. Вообще не приходи.
Я не сразу поняла смысл сказанного. А поняв, ужаснулась и не поверила ушам:
— Ты чего? Обиделась на что-нибудь?
— Нет, - ответила она. – К нам завтра Анечка приезжает. Я с ней буду.
Анечка была ещё одной её кузиной. Я никогда её не видела, знала только понаслышке.
— Ну и что, что приезжает? Будем вместе играть. Втроём. Разве нельзя?
— Нельзя, - сказала сестра. – Я не хочу втроём. Я с ней хочу. Потому что с ней интересней, чем с тобой. Понятно?
Но мне было непонятно. Я по-прежнему отказывалась верить в происходящее.
— Тебе что, со мной совсем не интересно?
— Совсем, - непреклонно ответила она. – Потому что Анечка приедет, а с ней интересней. Мам! – воззвала она к последнему авторитету. – Скажи, что с Аней интереснее играть, чем с Таней! Правда же? Ну, скажи!
Я не стала дожидаться ответа её мамы, изрядно смущённой такой постановкой вопроса. Просто тихо сползла с плетня и, глотая горечь и недоумение, побрела домой. Такого я не ждала. Никак не ждала. Правду говорят, что всякого тирана рано или поздно настигает возмездие.
...Нет, мы не поссорились с сестрой. Разве это можно – ссориться с сестрой? Тем более, из-за какой-то глупости, которую она брякнула по малолетству. Ясно же, как божий день, что интереснее, чем со мной, ей всё равно ни с кем никогда не будет! Правда, с того дня моя тиранская самоуверенность дала изрядную трещину, и я стала куда осторожнее в своей тирании, а потом и вовсе вынуждена была согласиться на республиканское правление. Но когда совсем недавно, буквально год назад я впервые в жизни увидела ту самую Анечку – очаровательнейшую, интеллигентную Анечку, успевшую в свои сорок с небольшим лет стать бабушкой, – я подавилась приступом застарелой ревности и долгое время настороженно к ней приглядывалась, пока она приветливо, с оттенком недоумения, улыбалась мне и пыталась завязать непринуждённый разговор…
2008/07/12 всякая ерунда
ЧИТАТЕЛЬ. Простите, а где здесь, в каталоге, найти русские переводы Теннесси Уильямса?
БИБЛИОТЕКАРЬ (величественно). Как это – где? Вы что, сами не можете догадаться, где? На букву «тэ», разумеется!
ЧИТАТЕЛЬ. Простите… на какую букву?
БИБЛИОТЕКАРЬ (снисходительно). На «вэ», на «вэ» я же вам сказала! Но только вы на «вэ» не смотрите, а сразу посмотрите на «дэ», чтобы сразу уж всё уточнить и чтобы не было проблем при заполнении.
ЧИТАТЕЛЬ (после длинной паузы, очень вежливо и серьёзно). Большое спасибо, вы мне очень помогли.
***
ДЕВУШКА (в мобильник). Ничего подобного, не потолстела! Ни капельки… Нет, а с чего ты это взяла? Ну, да, взвешивалась… Да, было больше… Но это же естественно! Я же в купальнике была! Как это – «ну и что»? Да там одни трусы два килограмма весят, если хочешь знать!
***
Двое старичков на скамейке:
— Ну и как? Добежал? Уложился во время?
— Добежать-то добежал, а уложиться - какое там... Хорошо хоть вообще добежал. Оно и понятно. Гены-то, они уже не те, что в молодости. Совсем не те!
