«Шопоголика» - не классик и может распоряжаться судьбами и характерами героев по собственному усмотрению, её Бекки – добрейшее и бескорыстнейшее создание с ясной душой, не замутнённой ни грехом, ни интеллектом. И если она и попадает в пресловутые Глупые Положения, то не столько из-за своего злосчастного пристрастия к шопингу, сколько из-за того, что категорически не может себе позволить хоть кого-нибудь хоть чем-нибудь обидеть и, запутавшись окончательно в сетях собственной лжи-во-спасение, вздыхает, выкидывает белый флаг и идёт утешаться в какой-нибудь торговый центр, предоставив Судьбе самой распутывать эти сети. Надо сказать, что Судьба никогда не отказывает ей в такой пустяковой любезности. Все проблемы Бекки неизменно решаются сами собой, при минимальном участии с её стороны.
Вы скажете – так не бывает? А вдруг – бывает? В своей жизни я не раз и, наверное, даже не два встречала таких людей. И видела, что почему-то – Бог весть почему...
и за что-то – Бог весть за что – Бог их любит. Может быть, за то, что они, сами того не зная и не понимая, безоглядно любят Его и не стесняются Ему доверять и доверяться? И, в отличие от нас, таких умудрённых и осмотрительных, твёрдо уверены, что уж если сорной траве Он дарит такие наряды, которые и Соломону во всей его славе не снились, то уж о них-то, о любимейших своих детях, Он всегда позаботится и оденет их так, что Соломон вообще скиснет от зависти. И Бог, в ответ на эту их любовь и доверие, со вздохом закрывает глаза на их ребяческие шалости и потворствует их ребяческим слабостям. И, если и наказывает, то не так сурово, как они, по нашему мнению, заслуживают. Потому что грехи их так же невинны и безоблачны, как их помыслы, и то, что мы в справедливом раздражении называем «манией», «алчностью», «попыткой заполнить душевную пустоту и компенсировать внутреннее убожество», возможно, в Его глазах – лишь радость ребёнка, попавшего в лавку с леденцами и игрушками. Бедняжка Бекки гоняется за дорогими туфлями от какой-нибудь «Дольче энд Армани» не для того, чтобы сразить наповал соперниц и потешить собственный нарциссизм, а ради них самих, ради из Несравненной, Неземной, Неописуемой Красоты – как сумасшедший энтомолог гоняется за редкой бабочкой. При всём своём пристрастии к дорогим брендам она ничуть не презирает тех, кто этого пристрастия не разделяет и ходит по жизни в рваных джинсах и вытертой футболке. Ей одинаково чужды как зависть, так и снобизм. Как все счастливые дети, она твёрдо знает, что мир – большой и безумно интересный, в нём хватает места для всех и для всего и гораздо интереснее «любоваться им, как чашечкой цветка, чем, давясь, пожирать его, как гусеница». Ей- богу, Бекки – совершенно гриновский типаж, способный, услышав историю Фрези Грант, прослезиться, как Дэзи, от восторга и понимания. Если впереди – сияющий остров с синими сказами и золотыми водопадами или сияющий торговый центр с надписью через всю витрину «СКИДКИ ДО 70 ПРОЦЕНТОВ!», то можно смело ступить ногами на бездну и, протянув руки перед собой, бежать вперёд к цели, перескакивая с волны на волну.
Кто не любит ходить по магазином, наверное, сочтёт это сравнение кощунством. Кто любит ходить по магазинам – поймёт, о чём я говорю. Кстати, наличие интеллектуального багажа отнюдь не является противоядием от шопоголии. И, кстати, интеллектуальный шопоголик не обязательно покупает только книги и диски с редкими записями. Он может, как и обычный шопоголик, покупать тряпки и безделушки, причём с не меньшим рвением и страстью и с тем же тяжело колотящимся сердцем и сухостью в горле. В этой области, как правило, интеллектуальный шопоголик гоняется не за брендами, а за ассоциациями – и это единственное, что его отличает от традиционного шопоголика. Он – точнее, она - покупает ярко-жёлтую плюшевую юбку, расписанную малиновыми цветами, хотя твёрдо знает, что не сможет в ней показаться никому из своих друзей и знакомых. Но как быть, если ткань, из которой сшита юбка, в точности напоминает скатерть из её детства… Старая московская квартира.. полутёмная прихожая… столик под зеркалом… скатерть на столике – безумно прекрасная скатерть, которую можно было иногда украдкой сдёргивать, обёртывать вокруг бёдер и ходить развалистой королевской походкой, подбирая подол и натыкаясь на табуретки в коридоре, пока младшая сестра прыгает вокруг и кричит, что, чур, в следующей игре эту юбку носит она… И если через много лет ты вдруг сталкиваешься в одном из магазинов с этой самой юбкой – ну, в точности такой юбкой, как будто кто-то нашёл эту самую скатерть на старой свалке, пошил из неё юбку и подсунул тебе – именно тебе… Разве можно, чёрт возьми, такую юбку не купить? А кольцо с гранатом? Серебряной кольцо, само по себе простое и незамысловатое, но с крупным яйцевидным камнем, сияющим сладким внутренним огнём, как капелька земляничного варенья в старинной серебряной ложке? Господи, сколько такого варенья варилось у бабушки в медных тазах – именно в медных, потому что к меди сахар почти не пригорает… Подцепить из таза ложкой капельку сиропа и любоваться ею при огне керосинки, поворачивая то так, то эдак, ловя сладкие алые искры, прежде чем засунуть всё это в рот, вместе с тягучим сиропным ароматом и тёплыми гранатовыми бликами… Как можно не купить такое вот земляничное кольцо, скажите мне на милость? Или ещё одно кольцо – грубое, корявое, изумительно стилизованное под старину, точь-в-точь такое, какое было на графе Эде Парижском в ту самую ночь, когда он выгнал всех горожан, включая женщин и подростков, на городские стены и заставил их принимать участие в обороне против норманнов. Плохо помню, было ли это страшно – наверное, было, и ещё как, но это было так давно, что успело забыться, а вот как блестело кольцо на его руке при свете то ли луны, то ли факелов – это почему-то помнится очень отчётливо… Тёмно-коричневое, похожее на мешковину платье из грубоватой шерсти - с монашеской пелериной, со скрученным поясом, похожим на верёвку, и с широкими, скрывающими кисти, рукавами... Вы можете пройти мимо такого? Правда можете? Ну, вы – мужественный человек! Или вот ещё: вазочка для варенья, которая точь-в-точь напоминает кубок… нет, стоп. Стоп. СТОП!!! Деньги-то кончились. Правда, что ли, кончились? Да. Правда. Двадцать пять рублей на маршрутку. Или на пирожок с земляничным вареньем – но тогда до дома придётся идти пешком…
Господи, как хорошо, что у меня нет кредитки! Спасибо Тебе за то, что у меня нет кредитки!
ЗЫ. Просьба ко всем, кто откликнется – по возможности удерживаться от обсуждения фильма «Шопоголик», поскольку я его не видела и вряд ли ??посмотрю. А впрочем, Бог с вами, – как хотите!
19 март 2009 г.
Какая всё-таки роскошная, динамичная сцена – изгнание торгующих из храма, да? Сущий клад для кинематографистов. Летящие на пол с громом и грохотом лотки. Топот, крики, ругань, блеяние овец, всплески голубиных крыльев. Эхо с воплями мечется под сводами храма, овцы, бранясь, толкаясь и высоко подкидывая зады, лезут к выходу, подгоняемые щёлканьем верёвочного бича. Один, особенно удачный удар верёвки – и столбик монет разлетается на звонкие брызги и с дробным стуком раскатывается по полу…. Нет, стоп. Последнее - это уже перебор, это уже какой-то вестерн… Впрочем, смотрится отлично. Оставляем. Раскрасневшийся от гнева и усилий Христос с засученными рукавами вытирает пот со лба и в ярости кричит торговцам про то, что они превратили дом Отца Его в вертеп разбойников…. Нет-нет, может быть, не так. Не кричит. Просто стоит посреди опрокинутых столов, перед обалдевшими от неожиданности торговцами, опустив руки, и горько их упрекает. Или, нет. Лучше не так. Не упрёк и не гнев, а суровое, властное спокойствие. Он ведь уверен в своём праве – Он знает, КТО дал Ему право так поступать. Роскошная сцена. Во всех экранизациях она – неизменно одна из самых выигрышных. И мы сидим и смотрим, затаив дыхание, на этот погром и сумятицу, и с тихим, облегчающим душу злорадством думаем о том, как всё-таки это верно: нельзя делать религию источником наживы, нельзя извлекать выгоду из чьих-то религиозных чувств и потребностей… И как, чёрт возьми, хорошо, что лично к нам это не имеет никакого отношения. Спасибо Тебе, Господи, за то, что я не такой... Или как, как там, в тексте?
А в тексте нет ни шума, ни грохота, ни брани, ни взаимной обиды и ярости. Текст размерен, бесцветен и сух, как ему и положено быть. Его чёткий, сонный эпический ритм до невозможности ровен и тих. В этом
