Как видим, битва шла без оружия и даже без ударов. Это была чистая борьба. Победа над превосходящим по габаритам противником воодушевила русское войско:
«И кликнули наши, и побежали печенеги, и гнались за ними русские, избивая их, и прогнали. Владимир же обрадовался и заложил город у брода того и назвал его Переяславлем, ибо перенял славу отрок тот. И сделал его Владимир великим мужем, и отца его тоже. И возвратился Владимир в Киев с победою и со славою великою».
Другое сообщение (под 1022 годом), где рассказывается о походе сына Владимира I князя Тмутараканского Мстислава на соседний кавказский народ — касогов, предков современных кабардинцев, рисует нам уже несколько иную картину: рукопашную битву князей. Два войска, как обычно, встали друг против друга, но общее сражение было заменено поединком вождей:
«В то же время Мстислав находился в Тмутаракани и пошел на касогов. Услышав же это, князь касожский Редедя вышел против него. И, когда стали оба полка друг против друга, сказал Редедя Мстиславу: «Чего ради погубим дружины? Но сойдемся, чтобы побороться самим. Если одолеешь ты, возьмешь богатства мои, и жену мою, и детей моих, и землю мою. Если же я одолею, то возьму твое все». И сказал Мстислав: «Да будет так». И сказал Редедя Мстиславу: «Не оружием будем биться, но борьбою».
Как видим, битвой без оружия не пренебрегали и князья. В отличие от дворян XVIII века, считавших ниже достоинства обходиться в бою без шпаги, древние князья могли выйти на поединок и по-простому, без мечей, и сражаться голыми руками не хуже ремесленника-кожемяки.
«И схватились бороться крепко, и в долгой борьбе стал изнемогать Мстислав, ибо был велик и силен Редедя. И сказал Мстислав: «О пречистая Богородица, помоги мне! Если же одолею его, воздвигну церковь во имя твое». И, сказав так, бросил его на землю. И выхватил нож, и зарезал Редедю. И, пойдя в землю его, забрал все богатства его, и жену его, и детей его, и дань возложил на касогов. И, придя в Тмутаракань, заложил церковь Святой Богородицы и воздвиг ту, что стоит и до сего дня в Тмутаракани».
Необходимо предостеречь читателя от неправильного понимания текста летописи. Может показаться, что Мстислав нарушил правила боя, применив нож. Это, однако, не так. Мстислав зарезал Редедю уже после того, как победил (бросил на землю). Оружейный поединок был заменен борьбой без оружия не для того, чтобы оставить сражающихся живыми. Ни один из князей живым не отдал бы свою жену, детей и землю. Побежденного не могла постичь иная судьба, кроме смерти. В обоих случаях в поединке сходятся воины разных народов, однако язык ритуального поединка универсален и понятен всем. Это была общепонятная знаковая система — как, собственно, и любое сражение.
Немало смертельных поединков породила эпоха монголо-татарского нашествия на Русь в XIII веке. Раздробленность сделала Русь беззащитной перед лицом грозного противника. Земли одна за другой гибли под ударами Батыя. Теперь трудно, а правильней сказать, невозможно судить, выстояла ли бы Русь, забудь князья прежние ссоры и выступи плечом к плечу против завоевателей, уже покоривших полмира.
Сейчас среди фальсификаторов, плотными рядами наступающих на прошлое нашей страны, принято утверждать, что никакого завоевания не было, не гибли люди, не горели города и села.
Им, частью по безграмотности, частью из личной корысти, хотелось бы забыть о материалах раскопок, когда из-под луговой травы и светлых перелесков, выросших на месте древних городов, под лопатами археологов на поверхность выходят остатки обугленных деревянных стен Ярославля или Рязани, тысячи наконечников татарских стрел, сотни непогребенных останков защитников, для которых родной город стал усыпальницей.
Их очень раздражают летописные повести о нашествии, которые они, не перелистнувшие в жизни ни единого летописного листа, скопом объявляют подделками.
Раздражают — значит, не зря старались древние книжники, среди крови и дыма пожарищ кропотливо выводившие стройные ряды букв, чтобы не угасла память, чтобы мы, потомки, знали о постигшей их беде и о героизме, с каким эту беду приняли.
Не будем здесь приводить цитаты из летописей, живописующие ужасы нашествия. Война есть война, и жесткость — ее суть. Надеемся, что читатель и сам способен взять в руки Лаврентьевскую или Ипатьевскую летопись и узнать из первоисточника, как все было. Люди оказывали отчаянное сопротивление завоевателям. Во всяком случае, Русь была покорена не из-за недостатка мужества, а из-за отсутствия единства.
Характерно, что, как говорилось уже ранее, генеалогии практически всех боярских родов Московской Руси не идут дальше XIII века. Это было новое боярство. Старое все погибло, пытаясь разрозненными силами остановить продвижение врага. Иногда это были стычки один на один — поединки. Характерный пример такой героической гибели русских храбров описан в «Слове о разорении Рязани Батыем». Разгромив полки рязанских князей, пожегши город, разорив землю, Батый двинулся дальше:
«Безбожный царь Батый, увидав великое кровопролитие христианское, еще больше разъярился и ожесточился. И пошел на города Суздаль и Владимир, желая Русскую землю пленить, и веру христианскую искоренить, и церкви Божии до основания разорить».
Из всего многочисленного рода рязанских князей уцелел один только Ингвар Ингваревич, который находился в момент нападения в отлучке, с ним был и рязанский храбр Евпатий Коловрат, который, услышав о беде, постигшей его родину, бросился домой:
«И один из вельмож рязанских по имени Евпатий Коловрат был в то время в Чернигове вместе с князем Ингварем Ингваревичем. И услышал он о нашествии верного злу царя Батыя, и уехал из Чернигова с малою дружиною, и мчался быстро. И приехал в землю Рязанскую, и увидел ее опустошенной: грады разорены, церкви сожжены, люди убиты.
И примчался в город Рязань и увидел, что город разорен, государи убиты и множество народа полегло: одни убиты мечом, а другие сожжены, иные в реке утоплены. Евпатий закричал в горести души своей и разгораясь сердцем. И собрал небольшую дружину — тысячу семьсот человек, которые Богом сохранены были вне города».
Понятно, что преследование силами небольшой дружины огромного войска — это было прямое самоубийство. Но понять людей, которых нашествие лишило всего — и дома, и семьи, — можно. Месть в такие моменты может оказаться более важной, чем жизнь.
«И помчались вслед за безбожным царем, и едва смогли догнать его в Суздальской земле. И внезапно напали на отдыхавшее войско Батыево, и начали сечь без милости, и внесли смятение во все полки татарские. Татары стали как пьяные или обезумевшие. Евпатий так бился беспощадно, что и мечи притупились, и выхватывал он мечи татарские и рубился ими. Татары думали, что это мертвые воскресли! Евпатий на полном скаку сражался с сильными полками и бил их беспощадно. И сражался с войсками татарскими так храбро и мужественно, что и сам царь испугался».
Натиск изумил татар. Батый приказал захватить несколько воинов живыми, чтобы узнать, кто это и откуда взялись. Но сделать это было непросто.
«И едва удалось татарам захватить пятерых тяжело раненных воинов. И привели их к царю Батыю. Царь Батый и начал выспрашивать: «Какой вы веры и какой земли? И за что мне много зла сотворили?» Они же отвечали: «Веры мы христианской, слуги великого князя Юрия Ингваревича Рязанского, а воины Евпатия Коловрата. Посланы мы от князя Ингваря Ингваревича Рязанского тебя, могучего царя, почтить, и с честью проводить, и честь тебе воздать. Да не дивись, царь, что не успеваем наливать чаш на великую силу —
