В фургоне пахнет плесенью, табаком и, странно, немножко
арахисовым маслом. Я открываю окно.
- Что это с тобой? – интересуется Тэк.
- Плохо стало. – Я смотрю прямо перед собой, надеясь, что он не
станет больше задавать вопросов. Меня тошнит по утрам уже две
недели. Поначалу я думала, что это из-за стресса – Лина попала в
плен – и все пошло наперекосяк. Ожидание. Наблюдение. Надежда,
что ей удастся выбраться.
Терпение никогда не было моей сильной стороной.
- Ты выглядишь нездоровой, – говорит Тэк. И добавляет: - Что
происходит, Рэйвен? Ты..?
- Я в порядке. Просто сорвала к чертям желудок. Чертово вяленое
мясо.
Тэк слегка расслабляется. Он перестает сжимать руль так, что
костяшки его пальцев белеют, и напряжение на его лице пропадает. На
меня накатывает чувство вины, гораздо худшее, нежели очередной
приступ тошноты. Ложь – это защита, сродни иглам дикобраза или
когтям медведя. Жизнь в Дебрях сделала меня первоклассной
лгуньей. Но я не люблю врать Тэку.
Он практически единственный, кто у меня остался.
- Она твоя?
Такими были первые слова Тэка, адресованные мне. Я до сих пор
помню, каким он был тогда: еще более тощий, чем сейчас. С
большими руками. Два кольца в носу. Глаза полузакрыты, но
настороже – как у ящерицы; волосы ниспадают на переносицу.
Сидящий в углу изолятора: руки и ноги связаны, а лицо покрыто
укусами комаров, испещрено кровоточащими царапинами.
Я провела в Дебрях всего месяц. Мне повезло, и я нашла хоумстид
примерно через шесть часов после того, как покинула Ярмут. По
правде сказать, мне повезло дважды. Спустя неделю хоумстид
переместился на юг Рочестера, в Нью-Хэмпшир. Слухи о Рейде на
Дебри заставили всех понервничать. Я успела как раз вовремя.
Я должна была. Блу была едва жива, и я понятия не имела, как
прокормить ее. Я бежала в панике, не разбирая пути, пытаясь
спрятаться, скрыться – без припасов, ничего не зная и даже не
надеясь выжить. Моя обувь была тесной и оставляла кровавые
волдыри размером с четвертак всего после нескольких часов ходьбы.
Я не умела ориентироваться на местности. Я не следила за тем, куда
иду. Ощутив жажду, я не смела остановиться у ручья, чтобы попить,
потому что боялась, что заболею.
Идиотка. Если бы я не набрела тогда на хоумстид, я бы погибла. И она
вместе со мной.
Малышка Блу.
С самого детства я не верила в Бога: еще с тех пор, когда увидела, как
отец, схватив маму за волосы, с силой ударил ее лицом о кухонный
стол. Я помнила ярко-красные брызги крови на линолеуме и то, как
один из маминых зубов, белый и сияющий, заскользил по полу, точно
игральная кость. Уже тогда я знала: никто не присматривает за нами
сверху.