— Ну что, будем менять замок?
— А чего его менять? — Худолей передернул плечами и грустно уставился в окно. Но, помолчав, снова в упор посмотрел на Пафнутьева. — Помнишь историю с банком «Глобус»? Они замки поставили, каких свет не видел. Половину окон кирпичом заложили. Решетки из нержавейки на окнах поставили. Окна в подвал бетоном залили. У каждой двери по два автоматчика поставили... Броневик пригнали из Германии. Все двери заменили на стальные. И сигнализацию установили такую, что милиция дважды приезжала — мышь где-то пискнула... А чем кончилось? Бухгалтер взял все деньги и был таков. И до сих пор. Купил где-нибудь в Бразилии ресторан, балдеет на карнавалах, любуется, как черные красотки задами трясут...
— Ты хочешь сказать, — медленно проговорил Пафнутьев, — что у нас завелся внутренний враг?
— Да, Паша, — вздохнул Худолей. — Да. Или же у этого человека свои ключи, или же он воспользовался твоими.., моими. Заменишь замок, он опять использует твои же ключи, если ему что-нибудь приглянется. Думай, Паша, думай, — Худолей поднялся.
— Пиши объяснительную.
— Зачем?
— Будем оправдываться. Нам же отвечать за эти патроны. Они во всех протоколах упомянуты. Мы не можем сделать вид, что их не было.
— Списать их надо, — подсказал Худолей. — Мы с тобой взорвали два? Взорвали. Напишем, что взорвали все двенадцать. Нарушим закон, сейчас все так делают.
— Нарушать можно... Но не так же часто!
— Думай, Паша, думай, — повторил Худолей и неслышно выскользнул из кабинета, осторожно притворив за собой дверь.
Был уже вечер, синие зимние сумерки опустились на город. Вспыхнули фонари, на машинах зажглись подфарники, и сразу улицы стали наряднее и строже. Пафнутьев стоял у окна и смотрел вниз. Еще один день, суматошный и бестолковый, заканчивался, вот-вот должен был подъехать Андрей и отвезти его домой. Отношения с Андреем в последнее время почему-то сделались сдержаннее, разговоры получались обостреннее, причем без всяких на то видимых причин. Большого значения этому Пафнутьев не придавал, и без того хватало хлопот, а когда вспоминал, что надо бы поговорить с парнем, всегда получалось так, что было не до того. Так и тянулось. Постепенно он стал привыкать к новым отношениям, они сделались как бы даже нормальными, вроде иначе и быть не могло.
Пафнутьев увидел, как черная блестящая машина бесшумно вплыла во двор прокуратуры — приехал Андрей. В этот момент прозвенел телефонный звонок, который опять бросил его в кучу событий, опять нарушил течение времени, плавное и размеренное.
Звонил Шаланда.
— Паша? — спросил он. И лишь по одному этому словцу Пафнутьев понял — что-то случилось. Голос у майора был сипловат от волнения, в трубке слышалось его возбужденное дыхание, будто Шаланда бежал к телефону. — Опять беспокою тебя.
— И опять некстати, — проворчал Пафнутьев, уже настроившийся на неторопливый вечерний лад.
— Терпи, Паша, терпи! — Шаланда, казалось, был счастлив, что ему удалось подпортить Пафнутьеву вечерние планы.
— Ладно, не тяни... Что там у тебя?
— Взрыв.
— Где? — спокойно спросил Пафнутьев, он напрягся, насторожился, потому что взрывов, неожиданных и непредсказуемых, он ждал каждый день после того, как обнаружилась пропажа в хранилище прокуратуры.
— В банке.
— Фердолевский? — спросил Пафнутьев.
— Откуда знаешь? — Шаланда был удивлен столь точным попаданием.
— Ждал, — сказал Пафнутьев.
— Давно?
— Уже неделю... Откуда звонишь?
— С места происшествия.
— Сейчас подъеду. — И Пафнутьев положил трубку.
Худолей оказался на месте, тоже не успел еще уйти. Сидел в фотолаборатории и с какой-то обреченностью перебирал снимки.
— Знаешь, Паша, о чем я думаю, — сказал он, увидев в дверях Пафнутьева. — Я думаю о том, что жизнь наша, в конце концов, сводится к одним лишь воспоминаниям... И живем мы, и совершаем что-то, общаемся и любим лишь для того, чтобы потом было что вспомнить. Тебе не кажется? — Худолей поднял на Пафнутьева затуманенный взор и печально улыбнулся.
— А знаешь о чем я думаю? Я думаю о том, что прогремит следующий взрыв.
— А первый уже?
— Полчаса назад.
— У Фердолевского? — и Худолей угадал с первой попытки.
— Почему ты так решил?
— Если был обстрелян Неклясов, то следующее происшествие должно случиться с Фердолевским. Это как раскачивание маятника.
— Шаланда уже там, Андрей только что подъехал... Одевайся, он нас подбросит. Ты обещал, что можешь узнать наши взрывы... Давай.., узнавай.
— Быстро он в дело пустил эту штуковину. Если это он...
— Кто он?
— Злоумышленник.
— Жду в машине, — сказал Пафнутьев и вышел из лаборатории.
Андрей поставил машину на привычном месте, и Пафнутьев сразу нашел его на просторном дворе прокуратуры. Когда подходил, Андрей предупредительно открыл дверцу, что последнее время случалось нечасто.
— Домой?
— Худолея подождем...
— Его тоже домой отвезти?
— Нет, Андрюша, нет, — Пафнутьеву не понравилось, что парень уже дважды произнес слово «домой». — Куда-то торопишься?
— Да нет... Куда мне торопиться...
— На место происшествия поедем. В банк Фердолевского.
— А что там?
— Взрыв.
— Надо же, — обронил Андрей. — Есть жертвы?
— Приедем — увидим.
— Давно?
— Не знаю... Думаю, где-нибудь в пределах часа. Шаланда только что позвонил, он уже там... А вот и Худолей. У него есть какие-то соображения по поводу этого взрыва, — произнес Пафнутьев слова, которые оказались совершенно неожиданными и для него самого. Не думал он об этом, не собирался сообщать кому бы то ни было подробности, слова выскочили как бы сами по себе. Андрея они чем-то зацепили. Пафнутьев почувствовал, что тот не остался равнодушным. Чуть сдвинулась рука на руле, Андрей передернул плечами, искоса взглянул на Пафнутьева.
— Прошу прощения, — сказал Худолей, усаживаясь на заднее сиденье.
— Павел Николаевич говорит, что у вас есть какие-то соображения об этом взрыве? — спросил Андрей, и опять Пафнутьеву не понравился его вопрос. Он не должен был выдавать Худолею тему их беседы, тем более с подробностями, которые касались дела.
— Соображения? — удивился Худолей. — У меня? Что-то вы с Павлом Николаевичем путаете. В своем время у меня были соображения, и я частенько соображал... Но теперь все кончились.
Какой ни бестолковый человек был Худолей, но во всем, что касалось работы, неизменно соблюдал
