видимо, не было времени устранять все следы своего пребывания, и он сделал единственно возможное — окатил пол водой.
Решившись, Андрей прошел на середину кухни, ухватился за железное кольцо, служившее ручкой, и с силой потянул на себя. На удивление дверь подалась легко и тут же снизу дохнуло прохладной сыростью. Андрей всмотрелся вниз, но ничего не увидел. Однако услышал слабый стон. Похоже, человек уже не мог произносить что-то внятное, и только стоны, только стоны доносились из темноты.
Андрей знал, что в подобных подвалах посреди дома всегда проведено электричество. И принялся искать выключатель. Обычно его устанавливают где-нибудь под рукой, чтобы можно было без труда нащупать даже в полной темноте, или же рядом с комнатным выключателем.
Так было и на этот раз — рядом с выключателем у двери Андрей увидел еще один, чем-то неуловимо отличающийся — то ли он был грязнее, то ли подешевле, то ли установлен небрежнее. Нажав кнопку, Андрей увидел, что в подвале вспыхнул свет. Когда он подошел к нему и заглянул вниз, то невольно оцепенел от ужаса. Неестественно изогнувшись, в узком, сдавленном пространстве подвала лежал окровавленный человек и смотрел на него снизу с такой мукой в глазах, с таким страданием, что не содрогнуться было невозможно. Впрочем, нельзя было уверенно сказать, что он смотрел, просто лицо его было вывернуто кверху и глаза отражали свет электрической лампочки.
— Ни фига себе, — пробормотал Андрей. — И через некоторое время повторил опять: — Ни фига себе...
По одежде он понял, что это был Вобликов, тот самый, который полчаса назад вошел сюда так уверенно и напористо, с такой правотой в каждом своем движении, в горделиво вскинутой голове.
— Ты живой, мужик? — спросил Андрей нарочито громко, нарочито грубовато, чтобы подавить в себе ужас, который вызывал в нем этот изломанный, зажатый в тесном погребе человек.
Но ни слова не услышал в ответ. Умирающий никак не откликнулся на его слова ни движением, ни взглядом. Он продолжал почти неслышно стонать, хотя даже стонами нельзя было назвать звуки, которые он издавал, — это было стонущее дыхание человека.
Андрей вынул телефон, набрал номер Пафнутьева, подождал, пока тот поднимет трубку.
— Слушаю, — сказал Пафнутьев отрывисто, и Андрей понял, что тот в кабинете не один.
— Павел Николаевич... Докладываю обстановку.
— Слушаю.
— Звоню из дачного дома.
— Ты один?
— Почти... В погребе лежит какой-то полуживой мужик... Скорее всего, Вобликов.
— В каком смысле полуживой?
— Весь в кровище, жалобно стонет, похоже, умирает. Нашел вилы... Думаю, этими вилами его и пырнули в живот. Вилы еще те... Кошмарное оружие.
— Так что там у них... Между собой разборки начались?
— Не исключено. Вы же этого и хотели...
— Не то чтобы хотел, — Пафнутьев помялся. — Но предполагал, так будет точнее. Значит, живой Вобликов?
— Павел Николаевич... Если у него в животе эти вилы побывали, то какой он живой...
— Шаланда не приехал?
— Пока нет. Одному мне его не достать.
— И не надо. Это их человек, пусть возятся. Они уже едут, будут у тебя с минуты на минуту.
— Уже приехали, — сказал Андрей, увидев в окно подъехавшую милицейскую машину.
— И Шаланда с ними?
— Да. — Андрей увидел, как Шаланда первым вошел в калитку и решительно зашагал к крыльцу.
— Ну что ж, — усмехнулся Пафнутьев, — порадуй Жору. Пусть со мной свяжется, у меня для него есть кое-что. — И Пафнутьев положил трубку.
Дверь на кухню широко распахнулась, и мощно, неудержимо вошел Шаланда, сразу наполнив собой все помещение. Казалось, ему хочется что-то делать, отдавать приказания, лицо его было устремленным, если не вдохновенным. Он тут же рванулся от порога на середину кухни и, не останови его Андрей, кто знает, может быть, провалился бы в погреб к своему сотруднику. Тогда бы уж Вобликову наверняка не выжить.
— Что это? — спросил Шаланда напористо.
— Он там, — сказал Андрей, показывая взглядом на подвал.
Шаланда шагнул к провалу, посмотрел вниз, отшатнулся.
— О Боже, — пробормотал он, закрыв глаза. — О Боже. — И он обесиленно опустился на табуретку. — Кто его так? — Шаланда посмотрел на Андрея в полной беспомощности. Его показательный начальственный напор сменился почти детской беспомощностью.
— Скорее всего, тот тип, который уехал на желтых «жигулях», — ответил Андрей. — Вот этой штуковиной. — Он протянул Шаланде вилы.
Шаланда коснулся рукой штырей и увидел на своих пальцах кровь.
— О Боже, — снова прошептал он, пытаясь вытереть кровь о скользкую клеенку, которой был покрыт кухонный стол. — Доигрался, подонок!
— Это вы о ком? — улыбнулся Андрей.
Шаланда не ответил, сочтя, видимо, вопрос насмешкой. В комнате появились люди в милицейской форме, все они подходили к погребу, смотрели вниз и замолкали. Через некоторое время на кухне было уже человек пять и все они молча ждали указаний.
— Видели? — спросил Шаланда, яростно вращая большими черными глазами. — Видели? — Он показал пальцем в погреб. — Кто не видел, смотрите! Вот чем заканчивается красивая жизнь, хорошие отношения с бандюгами, новые машины и любовницы, ночные рестораны и трехэтажные дома! Вот чем все заканчивается! Теперь любовницы будут рожать детей, родственники будут судиться из-за дома, а мы будем собирать деньги на похороны, потому что этого ублюдка никто хоронить не захочет! Вопросы есть?
— Есть, — негромко сказал парнишка, единственный, кто осмелился произнести хоть это коротенькое словечко.
— Ну?! — свирепо повернулся к нему Шаланда всем своим крупным телом. — Ну?! — повторил он.
— Что с ним делать? — спросил парнишка тем же тихим голосом. — Он же ведь живой еще...
— Он уже труп! — отрезал Шаланда.
— Надо бы его вытащить...
— А чего ждете? — Шаланда, кажется, начал выходить из оцепенения. — Конечно, вытащить. И срочно в реанимацию! В травматологию! В хирургию! К Овсову, мать вашу за ногу! Сейчас же связывайтесь с Овсовым — пусть готовится! Этот подонок у меня еще заговорит! Он мне еще много чего рассказать должен! И расскажет!
— Если выживет, — сказал молоденький милиционер. — А что, у него в самом деле трехэтажный дом? — спросил он, глядя Шаланде в глаза.
Несмотря на всю невинность, в этом вопросе было гораздо больше смысла, чем это могло показаться постороннему человеку. Простодушный Шаланда как-то не удержался и в расслабленном состоянии духа похвастался в управлении, что, дескать, на хороших шашлыках ему довелось побывать в прошедшее воскресенье. И сказал, кто организовал шашлыки, кто позаботился, кто проявил щедрость и гостеприимство. Да, да, да, это был капитан Вобликов.
Шаланда посмотрел на милиционера, но так ничего ему и не ответил, отвернулся, шевельнул желваками и положил на стол два тяжелых, мясистых кулака, побелевших от напряжения.
— Пафнутьев просил связаться с ним, — напомнил Андрей.
— Что там у него опять?
— Сказал, что есть новости...
— Подождет со своими новостями! — Шаланда небрежно махнул рукой, но полез все-таки в карман за телефоном. Не желая видеть, как вынимают из погреба не то полуживого, не то полумертвого Вобликова, он вышел на крыльцо и набрал номер Пафнутьева. Заметив, что Андрей вышел вслед за ним, Шаланда прошел в сад, под яблони, опустился на узкую деревянную скамейку, поднес трубку к уху. — Это я, Паша, —
