бесконечности. Из марева выполз огромный питон. Чудовище несколько секунд пялилось на О. немигающими желтыми глазами, затем прошипело: «Ой, вэй из мир!» и, сплюнув сквозь зубы, уползло прочь. Спустя мгновение, из тумана царственно выехала Голда Меир, верхом на золотом льве.
– Обнаженная? – деловито поинтересовался Зигмунд Фрейд.
Рабби Михаэль не успел ответить, потому что Эзер Вайцман зашелся кашлем, вероятно, поперхнувшись коньяком. Все засуетились вокруг полковника, а барон и Клод Леви-Стросс начали энергично колотить беднягу по спине.
– Нельзя же так, без предупреждения, доктор, – прохрипел Вайцман, едва придя в себя. – Неровен час человека на тот свет отправите!
– Простите за причиненные неудобства, полковник, – участливо сказал Зигмунд, – но это важнейшая деталь. От неё зависит интерпретация всего видения.
– Нет, доктор, она была одета в какую-то хламиду из материала, напоминающего птичьи перья, – ответил каббалист.
Зигмунд что-то записал в своем блокнотике, а рабби Брайтман продолжил рассказ:
– Госпожа Меир довольно лихо спрыгнула на землю, но потом отвязала от седла трость с крупным набалдашником и, опираясь на это приспособление, приковыляла к нам.
– Что это вы, голубчики, буравите меня глазами? – недовольно проскрипела старуха. – Каждый человек достигает возраста, когда он вынужден ходить на трех ногах.
Мы наперебой бросились убеждать Голду, что она прекрасно выглядит, но та не стала слушать и зловеще произнесла, вытянув подрагивающий палец в направлении О.:
– Ты – исчадье, не ведающее своих причин и истоков! Я знаю, что за рок тебя гнетет! Я знаю, куда и к чему ты стремишься!
С этими словами старуха театрально взмахнула рукой, и позади неё возникло полупрозрачное изображение юной женщины, очень красивой и, да, доктор, – совершенно обнаженной.
– Кто эта молодая дама? – спросил я юношу, заметив, что тот покрылся испариной и задрожал всем телом.
– Ах, рабби, – ответил О., – я никогда не встречал её, но очень часто вижу во сне! Я вожделею её всеми фибрами своей души!
– Ты добьешься её, только если разгадаешь мою загадку. А если не сможешь – останешься навсегда со мной! – каркнула госпожа Меир и злорадно рассмеялась.
– Спрашивай! Я готов! – почти закричал О., вскакивая со стула.
– Ну, что ж, ты смел, посмотрим теперь, насколько ты умен. Слушай же внимательно: чего всегда не хватает, чтобы как следует приготовить гефилте-фиш?
Юноша, обхватив руками голову, опустился на стул и провел около минуты в напряженных размышлениях. Я всей душой хотел ему помочь, но не имел понятия, о чем может идти речь – я, знаете ли, не очень люблю гефилте-фиш и никогда не интересовался секретами приготовления этого деликатеса. Вдруг догадка озарила лицо молодого человека, он вскочил и воскликнул:
– Ответ – время! Для этого вечно не хватает времени!
Госпожа Меир посерела, затем побагровела, в гневе сломала трость о колено, птицей взвилась в седло, пришпорила льва и унеслась в туман. Изображение же молодой дамы – предмета вожделения О. – уплотнилось и из призрачного сделалось вполне реальным. Девушка раскрыла объятья, молодой человек с восторгом бросился к ней, обоих заволокло плотное люминесцирующее марево.
Показатель уровня ор на мониторе дрогнул и начал медленно снижаться, а в верхнем правом углу красными буквами замигало предупреждение о слабеющем контакте с системой Адам Ришон. Я несколько раз окликнул юношу, но ответа не последовало. Между тем, туман становился всё прозрачнее, вновь материализовались стены, пол и потолок. Спустя несколько минут приток духовной энергии прекратился, и приборы автоматически отключились. Я вновь оказался в своем гостиничном номере, но уже без моего молодого друга.
Не успел я, однако, как следует осознать происшедшее, как раздался нервный стук в дверь. В комнату ворвался растрепанный О. Присмотревшись, я убедился, что это был не тот О., с которым я проводил эксперимент, а его загорелый двойник.
– Рабби! – воскликнул он срывающимся голосом. – Я всё видел! Я наблюдал за вашим экспериментом.
– Наблюдали?! Каким образом? Откуда?
– Не знаю… откуда-то сверху… Но я видел больше и глубже, я увидел скрытое от вас! Ах, это ужасно… Лучше бы я ослеп!
– Что вы такое говорите?! – засуетился я, не на шутку обеспокоенный болезненным блеском в глазах юноши. – Сядьте, голубчик, сейчас я дам вам что-нибудь выпить.
– Боже, Боже… – продолжал причитать молодой человек. – Несчастный брат мой… ах, нет, совсем не брат! Теперь всезрящее тебя настигло время и осудило брак, не должный зваться браком, в котором долго пребывали слиянными отец и сын!
Бредовое звучание и явная бессмысленность последней фразы окончательно убедили меня, что парень спятил. Дальнейшие расспросы я счел бестактными и вредными для здоровья О., поэтому, дав ему выпить водки с лимонным соком, я вызвал такси и велел отвезти беднягу домой, надеясь обсудить всё подробно на следующий день.
Назавтра, однако, О. не было в аудитории. Он так и не появился до конца моего берлинского турне. Я навел справки и обнаружил, что вечером того же дня, когда состоялся наш последний разговор, он выехал из Берлина в неизвестном направлении. Тогда я нанял частных детективов, чтобы найти пропавшего юношу. Поиски не увенчались успехом, и мои агенты смогли лишь пролить некоторый свет на родословную таинственного знакомого.
О. родился в небольшом городке на севере Англии в доме некоего мясника по фамилии Барк. Сей джентльмен пользовался весьма скверной репутацией. Однажды мистера Барка обвинили в похищении и попытке изнасилования соседского мальчика. Мясник, разумеется, всё отрицал, и в конце концов дело закрыли за недостаточностью улик. Сосед, однако, не поверил следствию и проклял мясника, предсказав, что на Барка восстанет его собственная плоть. Поэтому, как утверждали некоторые жители городка, когда молодая жена мистера Барка родила ему сына, мясник отказался от младенца и отдал его в какой-то приют на континенте. После этого окружающие стали относиться к молодой семье с неприкрытой враждебностью, и Баркам пришлось покинуть родной городок.
Но тут обнаружилось весьма удивительное обстоятельство. Изложенной версии событий придерживались только около половины всех опрошенных местных жителей. Другие же рассказывали следующее: примерно за месяц до намеченного срока свадьбы Барка откуда ни возьмись появился молодой человек, и у них с невестой мясника начался бурный роман. Обманутый жених жаждал мести, произошла драка, в которой Барк погиб от руки своего соперника. После этого бывшая невеста и её любовник бежали от правосудия на континент. Моим агентам удалось установить, что молодые люди бедствовали и поэтому были вынуждены оставить новорожденного сына в каком-то приюте.
Самым же поразительным является то, что, по описаниям, невеста Барка очень походит на ту девушку, которую я видел во время подключения к системе Адам Ришон, а её любовник весьма напоминает нашего знакомца – господина О. Честно говоря, друзья мои, я до сих пор пребываю в сомнениях, как именно мне следует интерпретировать полученные данные.
– Скажите, рабби, – задумчиво спросил Дэвид Френч, – а мог ли О. попасть в прошлое в результате вашего каббалистического эксперимента?
– Такую возможность, разумеется, исключать нельзя, – уверенно ответил рабби Брайтман. – Прошлое – это ступени, уже пройденные нами, присутствующие в нас. Для возвращения на эти ступени, действительно, применимы методологии зивуг дэ-акаа и парцуф сэарот, которые я задействовал во время эксперимента.
– Но позвольте! – воскликнул барон. – Не мог же он отправиться в прошлое и ухлопать своего отца еще до собственного зачатия? Это же абсурд, согласитесь!
– Вы не совсем правы, барон, – мягко возразил Дэвид Френч. – В детерминистическом случае такая петля причинностей, разумеется, невозможна. Но не будем забывать, что О. существовал только с половинной вероятностью. Следовательно, и путешествие в прошлое, и убийство отца тоже состоялись с половинной вероятностью. И это именно то, что сделало возможным половинное существование самого О. То есть в данном случае причинно-следственная петля не только возможна, но и необходима.
– Как же тогда вы объясните существование второй половины О.? – спросил Клод Леви-Стросс, до сих пор хранивший молчание. – Не станете же вы утверждать, что наш герой…
– Отправился в прошлое, убил отца, женился на матери и впоследствии стал своим собственным отцом! – воскликнул Зигмунд Фрейд. – Unglaublich Einblick!
– Но возможно ли такое, доктор? – проговорил барон неуверенным тоном. – Это ведь попирает все и всяческие приличия…
– Ах, барон, приличия – всего лишь иллюзия, созданная цивилизацией, а тут мы имеем дело с мощнейшими подсознательными импульсами. Уверяю вас, все без исключения мальчики подсознательно жаждут устранить своих отцов и стать мужьями матерей. Но только господину О. удалось осуществить свою мечту в полной мере. Он – единственный и неповторимый. Спасибо, рабби, за ваш рассказ. Теперь я обязательно напишу монографию об этом интереснейшем феномене.
– Я тоже впечатлен рассказом нашего дорогого рабби Михаэля, но не уверен в адекватности версии уважаемого доктора Фрейда, – покачал головой Клод Леви-Стросс. – Как указал уважаемый доктор Френч, господин О. практически явился причиной самого себя. То есть мы вполне можем говорить об автохтонном зарождении этого человека. Это, кстати, подтверждается хромотой господина О., на которую неоднократно указывал рабби Михаэль. Я
