избавиться от нас заодно с Миллером?
Константин Иванович поджал губы.
— Этого я сказать не могу, — откровенно признался он.
— А что ему грозит? — заерзал на стуле Бешеный.
— Все зависит от того, что нам удастся доказать. — Подняв взгляд на Говоркова, Богомолов сразу заметил перемену, происшедшую в нем.
Генерал немного помолчал, сосредоточенно взглянул куда-то поверх головы собеседника. Однако не смог удержаться.
— Савелий, не узнаю тебя… — укоризненно начал он. — Ты что, обеспокоен судьбой этого убийцы? Или ты считаешь, что методы черного террора оправданны? Посчитал человека опасным — давайте ликвидируем его, так, что ли? — Богомолов хотел было развить эту мысль, однако на столе его мелодично зазвонил телефон с двуглавым орлом на наборном диске.
Телефон правительственной связи, чаще именуемый «вертушкой», появился в кабинете начальника УПРО сравнительно недавно — с тех пор как хозяин кабинета стал начальником Управления по разработке и пресечению деятельности преступных организаций. Но звонил этот аппарат крайне редко.
Друзья понимающе переглянулись. Богомолов взял трубку.
— Слушаю вас! — вежливо сказал он.
— Добрый день, Константин Иванович, — поприветствовал голос, показавшийся Богомолову знакомым.
— Здравствуйте, — ответил тот немного растерянно.
— Кто это? — шепотом спросил Савелий, подаваясь корпусом вперед.
— Тсс-с… — Генерал встал к гостям вполоборота, всем своим видом демонстрируя значительность звонка.
— Быстро же вы забыли мой голос, — послышалось из трубки иронично-доброжелательное. — М-да. Вероятно, именно так и проходит слава людская.
— Простите, но я действительно… не могу вспомнить, — извинительным тоном произнес Константин Иванович, лихорадочно перебирая в голове всех, кто мог бы звонить ему по «вертушке». — Ваше имя и отчество…
— Честно говоря, по фамилии, имени и отчеству меня называют столь редко, что я и сам их иногда забываю. Но вы, Константин Иванович, наверняка должны помнить меня как Прокурора.
— Но ведь вы, кажется, в отставке? — осторожно напомнил Богомолов.
— Правильно, был… до вчерашнего дня. Сегодня утром подписан приказ о моем возвращении на прежнюю должность. — Факт доступа абонента к правительственной связи не оставлял сомнения в правдивости его слов. — Не хотели бы вы со мной встретиться?
— Некоторые функции моего главка возвращаются к вашей структуре? — осторожно предположил Богомолов, уже понимая, что его собеседника наверняка интересует не только это.
— Это само собой. Однако трудности реорганизационно-переходного периода сегодня не самое важное. Есть еще несколько вопросов, которые мне хотелось бы обсудить с вами наедине. Так когда и где мы сможем встретиться на несколько минут?
— Это как вам будет удобно. — Константин Иванович переложил трубку в другую руку, и Бешеный, едва взглянув на Богомолова, заметил, как сжались, побелели костяшки его пальцев, что свидетельствовало о волнении генерала.
— Если у меня, в четырнадцатом корпусе Кремля, не возражаете?
— Нет.
— Вот и отлично. Не смогли бы вы через несколько минут спуститься вниз?
Я пришлю за вами нашу машину. Так мы не прощаемся…
Едва положив трубку, хозяин кабинета произнес:
— Кажется, сегодня многое должно проясниться.
— Вы о Лютом, Константин Иванович?
— Не только о нем, — ответил генерал.
— А кто это звонил? — машинально спросил Савелий, хотя и отлично понимал, что ответа на свой вопрос он не дождется, по крайней мере сегодня.
Богомолов как-то странно взглянул на него, потом немного помолчал и словно нехотя сказал:
— Ладно, на сегодня все!..
— А как насчет завтрашней поездки в Шереметьево? — поинтересовался Говорков, поднимаясь из-за стола.
— Оперативную информацию получите у подполковника Рокотова, он в курсе.
— Вам позвонить сегодня? — уже в дверях спросил Воронов. — Или обождать? Мы так поняли, что вы скоро освободитесь.
— Боюсь, что нет. Уж если мне предлагают разговаривать… — Все-таки генерал решил, что не совсем честно скрывать от самых близких ему людей, откуда был звонок, а потому и добавил со значением:
— В Кремле — это надолго. Но, может быть, именно сегодня мы узнаем ответы на многие вопросы. В том числе и на главный — почему?..
Глава двадцатая
Реванш
Пятого декабря тысяча девятьсот девяносто восьмого года имело место событие, о котором говорили давно: одни с надеждой, другие с беспокойством, третьи с затаенным ужасом. Правда, круг ожидавших был крайне ограничен: слишком узкому числу людей был известен герой дня…
После четырехмесячной опалы Прокурор был восстановлен во всех своих должностях. Сотрудники совсекретной контролирующей структуры «КР» занимали привычные места в былой иерархии. Происходило это слаженно и быстро: ведь «КР» если и была распущена, то лишь номинально. Просто после отставки руководителя структура эта временно перешла в теневое положение.
Причин, побудивших высокое российское руководство вернуться к практике скрытого контроля, было много. Люди, хорошо знакомые с текущим состоянием дел в стране, объясняли возвращение Прокурора и полным параличом власти, и нуждой в опытном администраторе, который бы незаметно, но твердо контролировал и направлял внутрироссийские процессы в нужном государству русле, и даже разгулом организованной преступности.
В числе прочих причин называлось и появление некой террористической структуры с названием столь же зловещим, сколь и загадочным: «Черный трибунал».
«Трибуналу» приписывались всемогущество, неуловимость, а главное, бесконтрольность. Сегодня, мол, эти люди стреляют тех, кого считают лидерами российской мафии… а завтра? Так пол-России можно перестрелять! Во всяком случае, добрую половину правительства… и Думы…
Как бы то ни было, но уже шестого декабря Прокурор занял свое привычное рабочее место в четырнадцатом спецкорпусе Кремля. Создавалось впечатление, что человек этот вовсе и не покидал своего кабинета: так, отлучился на несколько дней в краткосрочную командировку. Все та же уверенность движений, все та же обстоятельность команд, то и дело бросаемых в телефонную трубку, все та же невозмутимость человека, знающего наперед абсолютно все.
Жизнь в четырнадцатом спецкорпусе Кремля опять пошла по привычному, строгому порядку.
В прошлом Константин Иванович Богомолов встречался с хозяином высокого кремлевского кабинета лишь несколько раз. И естественно, не мог сказать о нем ничего определенного. Начальнику УПРО было лишь известно, что человек этот занимает какую-то невероятно заоблачную должность, что почти никому даже в Кремле неизвестно, как должность эта именуется; известно, что структура, подотчетная этому человеку, занимается разведкой и контролем внутри страны и что к руководителю конспиративной структуры принято обращаться исключительно Прокурор, и никак иначе. Сидя в огромной приемной и дожидаясь вызова, лубянский генерал пытался воскресить в памяти те немногие встречи с Прокурором, вспомнить его мимику, его манеру говорить, логику его мышления… Однако ничего у Константина Ивановича не выходило: образ получался каким-то зыбким, расплывчатым, неопределенным. Может, потому, что Прокурор в глазах Богомолова выглядел неким воплощением всеобъемлющего контроля, персонифицированным в одном- единственном человеке.
