Два помощника Марка Тимпсона играли под столом в «камень, ножницы, бумага», одни они так ничего и не заметили.
— Если бы в съемках фильмов все было настолько просто, — сказал Джек Марлин, подсчитывающий петли на вязанье, — нас всех давно бы уже разогнали.
— Да и не только нас, — грустно сказал Люк Беррер.
— Я же вам уже сказал, что все — есть жизнь, — в сердцах сказал Эйб Робинсон, — вот этот пиджак есть жизнь, этот стул есть жизнь, этот стол — тоже есть жизнь, и все это — уже есть история.
— Если мы будем снимать только пиджаки, столы и стулья, — сказал Люк Беррер, — мы далеко не продвинемся.
— Я не предлагаю снимать столы и стулья, — сказал Эйб Робинсон, — я предлагаю вам снимать жизнь. Ни массовок, ни декораций. Мы просто выйдем на улицу, наши герои сами поведут нас за собой. Они сами подскажут нам, какой путь надо избрать. Я же вам сказал, что в мире есть категории, к которым мы все относимся совершенно одинаково.
— Ничего не выйдет, — сказал Джефф Дармер, который, в отличие от некоторых, никак не мог заснуть в таком людном месте. — Сама жизнь не настолько привлекательна, насколько вы нам тут пытаетесь это представить. Лишь иллюзия жизни достойна внимания. Реальность подретушированная, подкорректированная, художественно оформленная и еще перевязанная сверху огромным розовым бантом.
— У меня такое ощущение, — сказал Эйб Робинсон, — что меня здесь никто не слушает. Я же сказал, что мы все художественно подкорректируем. Но только отталкиваться мы будем не от изящного, конкретного сценария, а от самой жизни.
— А где вы найдете таких умных героев? — поинтересовался Джек Марлин.
— Надо подумать, — сказал Эйб Робинсон.
— Будем обращаться к помощи магов и астрологов? — сказал Джефф Дармер.
— Да как хотите, — сказал Эйб Робинсон, — можно и к астрологам обратиться, но в основном наша надежда на собственную интуицию.
— А какие еще субстанции и категории вы собираетесь обыграть в этом фильме? — спросил Джек Марлин.
— Все подряд, — ответил ему Эйб Робинсон.
— Все подряд, — оживился Джефф Дармер, — как интересно, а какие именно, помимо плюса, минуса, севера, юга и так далее?
— Более сложные, — сказал Эйб Робинсон, — материнские, патриотические, общечеловеческие чувства, верность традициям.
— Как, однако, все интересно, — сказал Джек Марлин, — и как сложно.
— Да, не просто, — сказал Эйб Робинсон.
Он добросовестно крутил головой от Джеффа Дармера к Джеку Марлину.
— А может, нам все-таки можно просто найти такой замечательный сценарий, — предложил Джефф Дармер, — в котором все это уже будет представлено?
Эйб Робинсон хотел сказать, что таких замечательных сценариев он еще не читал, но, нарвавшись на гневный взгляд Марка Тимпсона, который и так на сегодня был достаточно на всех обижен, решил промолчать.
— Можно, конечно, найти сценарий, — сказал Эйб Робинсон.
У него опускались руки, никто не хотел ни о чем думать, все хотели получить что-нибудь готовенькое.
В зале вновь наступила гнетущая тишина. И в наступившей тишине Дон Тернер сказал вот что:
— Вы еще ни разу меня не подводили, — сказал Дон Тернер Эйбу Робинсону.
Эйб Робинсон решил, что его уже увольняют.
— Что вы имеете в виду? — осторожно спросил он.
— Я хочу сказать, что если вы говорите, что у вас есть какая-то идея, значит, у вас действительно есть эта идея, — сказал Дон Тернер, — вы ведь еще не все нам рассказали? — с надеждой спросил он Эйба Робинсона.
По лицу Эйба Робинсона пробежала загадочная тень.
— Нет, не все, — сказал Эйб Робинсон.
Дон Тернер облегченно вздохнул.
— У вас есть что-нибудь более конкретное? — спросил Дон Тернер.
— Да, у меня есть нечто более конкретное, — сказал Эйб Робинсон.
Все внимательно на него посмотрели.
— Ну? — сказал Дон Тернер.
— У меня уже есть главная героиня, — сказал Эйб Робинсон и радостно всем улыбнулся.
Джефф Дармер поправил пиджак, Джек Марлин — галстук, а Люк Беррер просто присвистнул.
— Да что вы говорите, — неожиданно обрадовался этому обстоятельству Дон Тернер, — ну так с этого бы сразу и начинали.
И Эйб Робинсон взорвался.
— У меня — жена и четверо детей! — громко сказал он.
— Какая неприятность, — почему-то возвел глаза к потолку Боб Тернер-младшенький.
Но Эйб Робинсон решил не обращать на него внимания.
— У меня — жена, — сказал Эйб Робинсон, — четверо детей и полсотни родственников, за которых я несу ответственность, и в этой жизни мне от этого уже никуда не деться.
В этом месте Боб Тернер гнусно похихикал.
— А эта девушка целиком и полностью отвечает нашей новой идее, — докончил мысль Эйб Робинсон.
Все улыбнулись.
— А мы что, сегодня услышали какую-то идею? — поинтересовался Джек Марлин.
Эйб Робинсон не стал тратить на него свои эмоции.
— У нее есть изюминка, — обратился он к Дону Тернеру.
— У всех актрис есть изюминки, — фыркнул Дон Тернер.
— Когда вы увидите эту девушку, вы поймете, что в этом мире нет ни у кого изюминки, кроме нее, — сказал Эйб Робинсон.
Джефф Дармер и Джек Марлин с сожалением посмотрели на Эйба Робинсона. А Люк Беррер просто подольше придержал улыбку.
Но Эйб Робинсон проигнорировал их знаки внимания. В данной ситуации его интересовал только Дон Тернер.
— Но это же абсурд, — возмутился тот, — мы с вами обсуждаем какую-то девушку для фильма, а у нас еще нет и элементарного сценария, не говоря уже обо всем остальном.
— Надо же с чего-то начать, — улыбнулся Эйб Робинсон, — давайте начнем с главной героини. Тем более что у нее уже есть своя история.
— У нас у всех есть своя история, — с достоинством сказал Джефф Дармер, — сейчас это очень модно — всем иметь свою историю.
Эйб Робинсон не обратил на него никакого внимания.
— Ее история вмещает в себя пять веков славы, — сказал Эйб Робинсон Дону Тернеру, — тысячи войн, столько же перемирий, верность традициям, патриотические чувства, материнские, зов предков и так далее и тому подобное. Словом, ее история настолько же сложна и интересна, насколько безмерна и увлекательна история английской короны, тайны египетских пирамид и предсказания древних философов. Эта девушка так же безупречна, как мировые законы нравственности, а ее отношение к законам жизни столь трепетно и серьезно, что некоторым из нас это невозможно представить.
Кое-кто за столом вновь попытался присвистнуть.
— Но дело совсем не в этом, — сказал Эйб Робинсон, — мы придумаем ей новую историю.
Джефф Дармер даже обиделся.
— Зачем нам придумывать ей новую историю, если ты говоришь, что у нее уже есть своя такая
