— Мне надо с тобой поговорить, Лиз. Об Эде.
— А в чем дело?
Элис тщательно подбирала слова:
— Боюсь, что, когда я закончу, между нами все будет кончено. Мне бы этого очень не хотелось, поэтому выслушай меня внимательно.
— Тогда, может, не стоит начинать?
— Я все же попробую.
Возникшее было у Элизабет чувство любопытства сменилось гневом:
— Уж не шпионила ли ты за Эдом?
Элис встретилась с ней взглядом и промолчала.
— Ты завидовала?
— Нет. Если бы я тебе завидовала, я бы давным-давно отсюда съехала.
Элизабет была обескуражена. У нее не было оснований не верить подруге. Ей вдруг стало не по себе.
— Меня насторожили два момента, связанные с Эдом Хамнером, — начала Элис — Первое. Ты написала мне подробное письмо о смерти Тони и упомянула о том, как, мол, удачно мы с ним встретились в «Лейквуд Тиэтр»… как он после этого сразу примчался в Бутбэй и помог тебе обрести почву под ногами. Так вот, Лиз, мы с ним не встречались. Меня там близко не было.
— Но…
— Но как же он узнал о смерти Тони? Понятия не имею. Во всяком случае, не от меня. И второе. Его так называемая эйдетическая память. Лиз, неужели ты это серьезно? Да он не помнит, в каких он носках!
— Это совсем другое, — сухо возразила Лиз, — Это…
— Летом Эд Хамнер был В Лас-Вегасе, — спокойно продолжала Элис, — Вернулся он в середине июля и снял номер в мотеле «Пемакид» на берегу Бутбэйского залива, сразу за городской чертой. Он словно ждал, когда тебе понадобятся его услуги.
— Абсурд! И откуда ты знаешь, что Эд был в Лас-Вегасе?
— Перед началом учебного года я встретила Шерли Д’Антонио. Она подрабатывала в ресторане Пайнса, как раз напротив театра. Эда Хамнера там близко не было. Тут мне окончательно стало ясно, что тебя водят за нос. Я пошла к отцу, все ему рассказала и получила «добро».
— На что? — не поняла Элизабет.
— На то, чтобы обратиться в частное сыскное агентство.
Элизабет резко вскочила.
— Все, Элис. Довольно.
Сейчас она сядет на автобус, идущий в город, и проведет эту ночь с Эдом. Она давно была готова к такому повороту.
— Тебе не мешало бы все знать, — сказала Элис — А там уж делай свои выводы.
— Я знаю только то, что он хороший и добрый, а…
— А любовь слепа, да? — Элис горько усмехнулась. — А что, если я тебя тоже по-своему люблю? Тебе это никогда не приходило в голову, Лиз?
Элизабет внимательно на нее посмотрела.
— В таком случае твоя любовь проявляется весьма странно. Что ж, продолжай. Возможно, ты права. Возможно, ты заслужила такое право. Я тебя слушаю.
— Ты с ним знакома тыщу лет, — тихо произнесла Элис.
— Я… что ты сказала?
— Публичная школа 119 в Бриджпорте, штат Коннектикут.
Элизабет онемела. Она шесть лет прожила с родителями в Бриджпорте, на новое место они переехали в год, когда она закончила второй класс. Да, она ходила в школу 119, но…
— Элис, ты в этом уверена?
— А ты его не помнишь?
— Естественно, я его не помню! — Однако память услужливо напомнила ей первое ощущение, что где-то она видела Эда.
— Хорошенькие болоночки не помнят беспородных щенков. Вы с ним учились в первом классе. Он мог в тебя по уши влюбиться. Может, он сидел на задней парте и глаз с тебя не сводил. Или посматривал издалека во дворе школы. Ничем не примечательный недопесок в очечках, с металлическими скобками на передних зубах. Конечно, ты его не запомнила, но он-то тебя наверняка запомнил.
— Что еще?
— Сыскное агентство нашло его по отпечаткам пальцев, дальше было просто: найти тех, кто его знал. Агента, которому поручили это дело, некоторые моменты ставили в тупик. Меня тоже. Жутковатые, прямо скажем, моменты.
— Ну еще бы, — мрачно отреагировала Элизабет.
— Эд Хамнер-старший был прирожденный игрок. Работал в шикарном рекламном агентстве в Нью- Йорке. Увез он семью в Бриджпорт с такой поспешностью, словно скрывался от преследования. По словам агента, ни одна крупная игра в покер не проходила без его участия. Во всех казино он оставил свой след.
Элизабет закрыла глаза:
— Да, эти люди честно отработали свои доллары — вон сколько грязи.
— Тебе виднее. Короче, в Бриджпорте отец Эда попал в новую заварушку. Он занял кругленькую сумму у какой-то местной акулы. Это для него кончилось двумя переломами. По словам агента, на несчастный случай непохоже.
— Что еще? Избиение ребенка? Растрата казенных денег?
— В 1961 году он перебрался в Лос-Анджелес, все та же реклама. До Лас-Вегаса уже было рукой подать. Он стал летать туда на субботу-воскресенье. Проигрывался в пух и прах. А затем он стал брать с собой Эда-младшего. И сразу начал выигрывать.
— По-моему, ты это все сочинила. От первого до последнего слова.
Элис положила перед собой досье.
— Здесь все материалы, Лиз. Возможно, кое-что из этого суд изъял бы из дела за недоказанностью состава преступления, но агент уверен: людям, с которыми он встречался, не было смысла говорить неправду. Эд-старший называл сына «мой талисман». Поначалу никто особенно не возражал против присутствия ребенка за игральным столом, хотя это было нарушением закона. Слишком желанным клиентом считался Эд-старший. Со времени, однако, тот перешел на рулетку, причем ставил исключительно на «чет- нечет» или «красное-черное». Так вот, к концу года перед мальчиком закрылись двери всех казино. Тогда его отец переключился на другую игру.
— Какую же?
— Биржу. В шестьдесят первом, когда Хамнеры перебрались в Лос-Анджелес, они снимали клетушку за девяносто долларов, и глава семьи ездил на подержанном «шевроле». Спустя шестнадцать месяцев они уже жили в собственном доме в Сан-Хосе, Эд-старший оставил работу и разъезжал на новехоньком «сандерберде», а его жена на «фольксвагене». Да, закон запрещает несовершеннолетнему находиться в казино штата Невада, но на биржевые ведомости запрета, как ты понимаешь, не существует.
— Ты намекаешь на то, что Эд… что он мог… Элис, ты с ума сошла!
— Ни на что я не намекаю. Разве только на то, что он, по-видимому, знал, чего хочет его отец.
Элизабет вздрогнула: ей показалось, будто эти слова кто-то шепнул ей прямо в ухо.
— Последующие шесть лет, с небольшими перерывами, миссис Хамнер провела в различных психолечебницах с диагнозом «нервное расстройство», однако, по словам санитара, с которым говорил агент, это был самый настоящий психоз. Она утверждала, что ее сын — прихвостень дьявола. В шестьдесят четвертом она пырнула его ножницами. Пыталась убить. Она… Лиз? Лиз, что с тобой?
— Шрам, — пробормотала Элизабет, — Мы были в университетском бассейне, и я увидела у него глубокую вмятину… вот здесь, — она показала точку над левой грудью. — Он тогда сказал, что напоролся в
