луком и бренди. Куда бы ни падал мой взор, всюду я видела бриллианты, меха, костюмы из дорогой шерсти или шелка. Банкиры и управляющие отелями за столиками обсуждали дела с гангстерами и тай-панами[7], а актеры и актрисы строили глазки дипломатам и морским офицерам.
В дальнем конце ресторана сидели Алексей и Люба. Алексей уперся локтем в стол, на котором стоял графин с вином. Они беседовали с двумя английскими морскими капитанами и их женами. Когда мы подошли к ним, мужчины встали, но их неразговорчивые жены лишь посмотрели на нас с Амелией, едва скрывая отвращение. Одна из них стала так внимательно рассматривать разрез у меня на платье, что я даже смутилась.
Появились облаченные в смокинги официанты с серебряными подносами в руках и принялись выставлять на стол устриц, пирожки со сладкой тыквой, блины с икрой, густой спаржевый суп и черный хлеб. Еды было явно больше, чем мы могли съесть, но они несли все новые и новые блюда: рыбу в водочном соусе, котлеты по-киевски, компот, черешню и шоколадный торт на десерт.
Один из капитанов, Вильсон, спросил, нравится ли мне Шанхай. Город я знала плохо, видела только дом Сергея, школу, магазины на тех нескольких улицах, по которым мне разрешалось ходить одной, да парк во Французской концессии, но я ответила, что это чудесный город. Он согласно кивнул, придвинулся ближе ко мне и шепнул:
— Большинство русских в этом городе живут совсем не так, как вы, милая леди. Вы видели бедных девушек внизу? Это, наверное, дочери принцев и аристократов. Теперь им приходится танцевать и развлекать пьянчуг, чтобы заработать себе на кусок хлеба.
Второй капитан, его фамилия была Бингем, сказал, что слышал о том, что мою мать забрали в трудовую колонию.
— Сталин, этот сумасшедший, не вечен, — заявил он и стал накладывать в мою тарелку овощи. Он так старался, что опрокинул перечницу. — Год не закончится, как там произойдет новая революция, вот увидите.
— Что это за болваны? — тихо спросил Сергей у Дмитрия.
— Вкладчики, — так же тихо ответил Дмитрий. — Лучше продолжайте улыбаться.
— Нет, — возразил Сергей. — Тебе придется научить этому Аню. Она уже достаточно взрослая и намного очаровательнее любого из нас.
Когда в конце ужина подали портвейн, я отлучилась в дамскую комнату. Там я по голосам узнала капитанских жен, которые, заняв соседние кабинки, стали переговариваться. Одна из них возмущенно сказала:
— Этой американке надо бы постыдиться, а она ведет себя как царица Савская. Разрушила жизнь хорошего человека и теперь еще спуталась с этим русским.
— Да, да, — отозвалась ее подруга. — А что это за девочка, которую она с собой привела?
— Не знаю, — ответила первая. — Но могу поспорить, что скоро и она станет такой же.
Я прижалась к раковине, стараясь, чтобы каблуки не дай бог не клацнули о кафельный пол, — так мне хотелось дослушать их разговор. Что это за хороший человек, жизнь которого разрушила Амелия?
— Билл может тратить свои деньги так, как ему заблагорассудится, — продолжала первая женщина. — Но я не понимаю, зачем он связался с этим сбродом. Ты же знаешь, какие люди эти русские.
Не удержавшись, я хмыкнула, и разговор тут же прекратился. В обеих кабинках одновременно спустили воду, а я выскользнула за дверь.
Когда наступила полночь, место оркестра на сцене заняла группа кубинских музыкантов. В начале струнные инструменты звучали медленно и нежно, но после вступления духовых и ударных темп постепенно изменился, и я почувствовала, что зал оживился. Пары бросились танцевать мамбу и румбу, а те, кто был без пары, образовали шеренги и отплясывали конгу. Меня привела в восторг эта музыка, такая естественная и в то же время совершенная. Я вдруг заметила, что отбиваю носком туфли ритм и щелкаю пальцами в такт музыки.
Люба хрипло рассмеялась. Она толкнула Дмитрия локтем и кивнула в мою сторону.
— Ну же, Дмитрий, пригласи Аню на танец, покажи, чему тебя научил Сергей.
Дмитрий улыбнулся и протянул мне руку. Вместе с ним я вышла на середину зала, хотя, признаться, была готова провалиться сквозь землю от страха. Танцевать дома у Сергея — это одно дело, но здесь, в клубе «Москва — Шанхай», все по-другому. Десятки людей вокруг увлеченно отплясывали, качая бедрами и взмахивая ногами. Движения толпы сливались в какой-то единый безумный вихрь. Женщины и мужчины танцевали так, словно боялись, что если они прекратят двигаться, то остановятся и их сердца. Но когда Дмитрий положил одну руку мне на бедро, другой сжал мои пальцы, я сразу почувствовала себя в безопасности. Мы сделали несколько коротких шагов, качая бедрами и вращая плечами. Сначала все воспринималось как игра, мы сталкивались коленями, наступали друг другу на ноги и врезались, в другие пары, каждый раз смеясь. Но через какое-то время мы уже двигались синхронно и плавно, и я заметила, что полностью отдалась музыке, позабыв обо всем на свете.
— Что это за музыка? — спросила я Дмитрия.
— Ее называют манго и меренга. Тебе нравится?
— Да, очень, — сказала я. — Только бы они не останавливались.
Дмитрий весело рассмеялся.
— Я скажу музыкантам, чтобы они каждый вечер играли ее для тебя, Аня! А завтра я повезу тебя в Юйюань.
Мы с Дмитрием не пропустили ни одного танца, наша одежда пропиталась потом, а мои волосы рассыпались по плечам. За столик мы вернулись, только когда музыканты закончили играть. Капитаны с женами уже ушли, и Сергей вместе с четой Михайловых поднялся и приветствовал нас аплодисментами.
— Браво! Браво! — восторженно кричал Сергей.
Амелия лишь слегка улыбнулась и пальцем подтолкнула нам салфетки, чтобы мы вытерли пот с лица и шеи.
— Хватит выставлять себя дурочкой, Аня.
Я пропустила мимо ушей эту грубость.
— А почему вы с Сергеем не танцуете? — спросила я у нее. — Он же прекрасно умеет танцевать.
Мой вопрос был совершенно невинным, я просто еще не остыла после танца с Дмитрием, но Амелия сразу же ощетинилась, как кошка. Сверкнув глазами, она, однако же, предпочла промолчать. Атмосфера между нами, которая и так всегда была напряженной, накалилась еще сильнее. Я подумала, что, наверное, допустила ужасную ошибку, задав этот вопрос, но не собиралась извиняться, поскольку не понимала, в чем заключалась моя бестактность. Всю дорогу домой мы сидели молча, стараясь не смотреть друг на друга: упрямые противницы, не желающие идти на примирение. Сергей делал какие-то замечания по поводу дорожного движения. Я намеренно говорила только по-русски, а Амелия уставилась прямо перед собой. Но даже тогда я понимала, что, если дойдет до открытого противостояния, мне ее не одолеть.
На следующий день я рассказала Сергею, что Дмитрий предложил мне провести с ним время и поехать в Юйюань.
— Я очень рад, что вы так сдружились, — ответил он, садясь рядом со мной. — Это лучшее, о чем можно было мечтать. Дмитрий мне как сын, а ты как дочь.
У Сергея была запланирована деловая встреча, поэтому он тут же распорядился подыскать мне компаньонку. Амелия наотрез отказалась, заявив, что не собирается проводить день в обществе «сопливых юнцов». Люба с удовольствием бы сопровождала меня, но ее пригласили на раут в женский клуб, а Алексей подхватил грипп и лежал в постели. Так что со мной поехала старая служанка. Она сидела в рикше с невозмутимым лицом, не отвечала на мои вопросы и даже не смотрела в мою сторону, когда я пыталась завязать разговор.
Дмитрий встретил меня у традиционного чайного домика в саду Юйюань, который находился в старой части города. Его фасад был обращен к озеру и горам. Дмитрий дожидался под сенью ивы, на нем
