издательством об оформлении детской книжки! Ведь именно Джеф в свое время помог ей почувствовать себя художником. Так долго искать работу, и наконец найти удобный предлог для разговора. Уж теперь-то, думала Катрин, он порадуется за нее и скажет хотя бы одно слово одобрения. Впервые за долгое время появилась достаточно веская причина похвалить ее! Чтобы порадовать Джефа, она преодолела себя, постаралась снова вернуться к жизни и гордилась тем, что успела так много сделать за эти два месяца. Сама не понимая почему, Катрин хотела, чтобы Джеф мог порадоваться за нее.
И вот теперь все рухнуло.
Какое горькое разочарование! Что же она натворила! Позволила еще одному мужчине затронуть свое сердце, а он оказался таким же, как Гордон. Уже то хорошо, что не последовало никаких ненужных вопросов. Да и не о чем им больше говорить! Остается только попрощаться и расстаться навсегда…
— Подозвать вам такси? — спросил швейцар.
— Да, пожалуйста, — кивнула Катрин.
Швейцар побежал на стоянку за машиной. Джеф поспешно проговорил:
— Нам еще многое надо обсудить, Катрин.
— Нам нечего обсуждать, — отрезала та.
— Если бы ты знала, как заблуждаешься…
— Ничего подобного. Уже нет. Это ты продолжаешь заблуждаться.
— Посмотри на меня! — воскликнул он.
— Я не хочу на тебя смотреть.
Она повернула голову в сторону стоянки такси. Одна из машин тронулась и свернула на подъездную дорожку к гостинице. Катрин боялась снова увидеть полные страсти глаза Томпсона. Слишком уж трудно противостоять этому взгляду.
— Я столько всего должен сказать тебе, — продолжал настаивать он.
— Спасибо, уже наслушалась.
— Нельзя вот так за пять минут перечеркнуть пять лет жизни, Катрин! Человек на такое не способен!
— Вот видишь, я способна.
— Дай мне возможность объяснить тебе все. Неужели я этого не заслужил?
— Я не просила тебя помогать мне, Джеф.
— Но ты принимала мою помощь!
— Потому что была дура и не понимала, какую роль ты мне предназначил, — с горечью сказала она. — Ты хотел сделать из меня очередную подстилку.
— Неправда. Я хочу, чтобы ты стала единственной женщиной в моей жизни.
— На одну ночь, да?
— Пожалуйста, дай мне шанс.
— Чтобы ты развлекался, а я сидела с твоими детьми? — Она взглянула на него с презрением. Тут наконец рядом затормозило такси. — Нет, спасибо, Джеф. Все это я однажды проходила. Поищи себе кандидатку посговорчивей — уверена, тебе обязательно повезет. Желаю всего хорошего.
Швейцар распахнул дверцу такси, и Катрин опустилась на заднее сиденье.
— Катрин, пожалуйста, — настойчиво повторил Джеф. Она не отозвалась, но он уже втискивался в машину следом за ней. — Я еду с тобой.
Его сильное мускулистое бедро прижалось к ее ноге. Она поспешно отодвинулась в дальний угол машины и запротестовала:
— Нет, ты никуда со мной не поедешь.
— Иначе мы больше никогда не увидимся.
— Именно этого я и хочу!
Он захлопнул за собой дверцу, и тут же тесное пространство салона наполнилось какой-то странной, пульсирующей энергией. Сердце у Катрин тревожно забилось, чувства обострились до предела.
— Все кончено! — отчаянно вскрикнула она, изо всех сил стараясь избавиться от наваждения.
— Ничего еще не и начиналось, — прозвучал в ответ тихий, страстный голос.
— Потому что нечему начинаться.
Забыв о всякой сдержанности, он повернулся к ней. Глаза мужчины горели желанием.
— Гордон причинил тебе боль. Но с какой стати наказанным быть мне? Просто несправедливо свои чувства к нему переносить на меня!
А ведь если вдуматься, Джеф прав. Да и вообще нельзя сравнивать его с Гордоном. Тот всегда был открыт перед всеми, а этот — вещь в себе. У Гордона все на поверхности — а у его друга спрятано в самых темных глубинах души. Темная, тайная, загадочная натура, полная скрытой и никому не подвластной силы. Справедливы его слова, но не стоит забывать: Томпсон для нее опасен, бесконечно опасен!
Годами Катрин силилась понять, что таится в душе этого человека, какие мысли так тщательно скрываются… На что обречена женщина, которая отважится разделить с ним его непонятную жизнь? Загадка на загадке, теребящая душу неясность. Но, кажется, теперь перед ней начала приоткрываться, завеса тайны, одновременно притягивая и пугая. Да, да, этот мужчина по сути своей охотник: раз увидев добычу, он будет преследовать ее, не останавливаясь ни перед чем, пока наконец не настигнет и не добьется своего.
Догадка заставила поежиться.
— Ты не нужен мне, Джеф. Я не хочу тебя, — сказала Катрин, не сумев скрыть в голосе своей настороженности.
— Да не усложняй ты ситуацию! Ну что, скажи, случится, если я возьму и обниму тебя? — Он посмотрел в глаза Катрин, и та глубоко вздохнула, стараясь унять сердцебиение. Джеф жадным взглядом окинул ее грудь. — Неужели мой поцелуй, мои ласки способны оскорбить тебя?
— Замолчи! Я не желаю тебя слушать! Убирайся отсюда прочь! — крикнула Катрин.
Но слишком велика колдовская сила его слов — поневоле заработало воображение. Да, Томпсон типичный охотник.
Как женщина она понимала: стоит жертве оступиться, замедлить бег — и невозможное станет возможным. В одинокие, тоскливые минуты недавнего прошлого обманутой жене случалось сидеть в одиночестве и фантазировать… Она представляла себе Джефа — не скрытного и сдержанного, а неистового и страстного, влюбленного в нее, восхищенного, гордого ею. Надо сказать, самообманные мечтания хоть немного утешали. Они были своеобразной местью изменнику-мужу. Но всегда хотелось откреститься от подобных мыслей, как от дурного наваждения. Надо же — воображать такое о лучшем друге собственного мужа! Нет, это непозволительно для порядочной и благовоспитанной замужней дамы. Так, чего доброго, встанешь на одну доску с Гордоном, разве что он изменял в жизни, а она — мысленно.
И вот теперь Джеф сам пытается воплотить в жизнь ее безумные фантазии. Но что знает он о ее внутренней жизни? Никому не ведомы ее чувства — душа, ум и тело словно заперты на замок, и если бы нашелся мужчина, способный подобрать к ним ключ… Тогда все, возможно, переменилось бы. Впрочем, Гордон обладал таким ключом, но предпочел выбросить за ненадобностью.
Наверное, и у Джефа найдется ключ, но это уже ничего не значит. Может быть, с ним ее и ждет нечто волшебное, неизведанное и прекрасное, но в конце концов, как и в случае с Гордоном, придется за все расплачиваться нечеловеческой ценой именно ей, Катрин Гайс. Так что уйдите из ее жизни, мистер Томпсон, прекратите искушать, не втягивайте в отношения, которые наверняка опять кончатся разочарованием, горечью и болью. Разве понять мужчине, что женщина всегда отдает не только тело, но и душу.
Катрин нащупала ручку двери. Если Джеф сейчас не выйдет из машины, то…
— Ты всегда боялась дотронуться до меня, Катрин, — сказал он тихо.
— Ты тоже этого боялся, — отозвалась она.
— Мы не смели коснуться друг друга, потому что страшились последствий.
— В этом смысле для меня все осталось по-прежнему.
— А для меня — нет.
А ведь Томпсон говорит правду. Это ясно. Вот почему и следует немедленно бежать от него, от его слов и намерений. Катрин повернула ручку и распахнула дверцу машины. Прежде чем Джеф успел что-
