Глава 1
«А море вспыхнуло в полмира,
Напившись солнца допьяна.
«Не сотвори себе кумира!», –
Твердит устойчиво волна»
В. Райберг
Я запомнила день, когда закончилось мое детство. Я похоронила его в глазах крестного в тот момент, когда он сообщил об аварии. Они были молоды, слишком молоды, а я слишком мала, чтобы смириться с этим. Не помню, плакала я или нет, но четко помню, подумала, что теперь мне не подарят куклу с желтыми волосами, которую я так хотела. Она смотрела на меня с витрины магазина, всякий раз, когда я проходила мимо и улыбалась, будто говоря: «Я хочу быть твоей куклой!». После аварии не было ни радости, ни куклы, не было ничего.
Как-то мой друг сказал, что мы взрослеем через боль. Мне кажется, в тот момент я стала взрослой.
Моя бабка никогда не любила меня, впрочем, как и мою мать. Она так и не смогла ей простить того, что она стала ближе всех для моего отца, стала смыслом его жизни. А смысл жизни матери был за гранью даже моего понимания...Всю свою ненависть и злобу бабка переместила на маленькую ее копию, то есть на меня. Тогда я впервые в своей жизни услышала проклятие, обращенное в мою сторону. Как-то я прочла, что проклятие родных самое сильное, что оно рождает воронку инферно[1] необычайной силы, которая преследует человека по пятам. Наверное, она преследует меня до сих пор.
Моя юность прошла среди шпаны в старой трехкомнатной квартире моей лучшей подруги Вики. Она была такой же одинокой, как и я, мы нашли друг друга и старались не отпускать, потому что больше нам не на кого было надеяться. Я продавала свое лицо, хотя красивой никогда себя не считала. Работа моделью давала мне средства к существованию, и я наплевала на свои мысли. Смирилась.
Тогда я встретила его. Он был красив и богат, в нем было все, о чем только может мечтать молодая девушка: внешность, манеры, деньги, положение в обществе и, что самое главное, – тот животный магнетизм, который притягивает мотыльков к пламени. Я влюбилась в него, как только увидела, а может даже раньше. Может, я любила его всегда, еще до нашей встречи, в своих мечтах и сновидениях. Наверное, именно тогда и пробудилось древнее проклятие, которое владело мной с тех пор до самой последней черты. В тот момент моя жизнь резко изменилась, что-то неуловимо незнакомое появилось в воздухе, что-то магическое, жаль, что тогда я еще не знала, что.
Жизнь с ним вознесла меня на новый уровень. В его доме всегда горели свечи – завораживающая обстановка для такой мечтательной девчонки, какой я была тогда. И зеленые глаза сияли в свете этих свечей еще ярче, черты лица казались еще привлекательнее, а голос – еще мягче.
Тогда я поняла, что пропала, потерялась, что больше не будет мне в жизни покоя и счастья без этого человека. Самое страшное, что и он понял это. Наше знакомство я запомню навсегда, оно отпечаталось в моей памяти клеймом, словно он поставил на мне метку, которую не отмоешь и не сотрешь.
Город в то лето был необычайно неприветлив и зноен. Мне кажется, лето девяносто седьмого было самым жарким за последнее десятилетие. В день языческого праздника Ивана Купала мы с девчонками пошли к реке, вокруг царила атмосфера умиротворенности и покоя, и мы не замечали бега времени. На поляне подле нас цвели одуванчики, цветы солнца и весны, а река мягко несла свои воды. Тогда мы решили плести венки и пускать их в воду. Мы говорили о парнях, вспоминали традиции праздника Ивана Купала, смеялись, когда чей-то веночек прибивало к берегу. Разговор зашел о смелости, и моя позиция касательно этого касалась одной из девушек неутешительной. Она считала, я совершенно не понимаю, что мне нужно от жизни и от противоположного пола в частности, как-то не сумев предположить, что наши взгляды в этом вопросе могут существенно разойтись.
Катя была дочкой богатых родителей, и женихи у нее были соответствующие. Планка ее требований касательно противоположного пола ограничивалась толщиной их кошелька. Я никогда не понимала ее и думала, что она мыслит, как циничная стерва. Но в этот раз ее слова меня задели за живое.
– Твои взгляды не обязательно правильные! – выпалила я.
– Да, причем тут вообще я?! – фыркнула Катя. – Дело в тебе. Ни один из твоих парней не задерживался больше, чем на две недели! Ты просто не умеешь проявлять инициативу по отношению к ним. Они теряют к тебе интерес быстрее, чем движутся вагоны в метро!
И тут я взорвалась. В последнее время не было и дня, когда ко мне не липли парни, но дело было даже не в этом, а в том, что она посягнула на святое: мою веру, что где-то там есть он – тот самый, единственный и неповторимый.
– Я умею проявлять инициативу! – прорычала я. – Я могу познакомиться с понравившимся мне парнем. И могу удержать его! Просто мне это не нужно… – заверила я скорее себя, чем ее.
– Если ты говоришь, что умеешь проявлять инициативу, то докажи это. Надень этот венок на голову первому проходящему мимо нас существу мужского пола. Спорим, что твоей смелости даже на это не хватит!
– Спорим! – сказала я с азартом.
Мне кажется, в тот день я заключила договор с самим сатаной. А точнее, в тот миг, когда увидела его. Он воплощал в себе все то, что я представляла в своем любимом мужчине. Точнее сказать, он был мужчиной до мозга костей. Высокий, статный, уверенный в себе. Взгляд его глаз цвета весенней листвы пронизывал насквозь. На нем были светлые бежевые льняные брюки и просторная футболка в тон. Его походка напоминала грацию тигра перед прыжком. Я влюбилась в него сразу же, как только увидела.
– Ну что, слабо? – услышала я голос Катерины. Я подняла на нее взгляд, полный уверенности.
– Ты меня плохо знаешь!
– Десять баксов. Мои, если проиграешь!
– Мои, если выиграю!
У меня подкашивались ноги, когда я направилась в его сторону. На секунду мне показалось, что я не успею перехватить его, что он пройдет мимо, а кричать: «Эй, парень!» означало бы опозориться окончательно. Тогда я расправила плечи и ускорила шаг.
– Молодой человек, – я ухватила его за руку и удостоилась его проницательного взгляда. – Простите, пожалуйста, непутевую девушку, которая поспорила со своими подругами, что наденет этот венок вам на голову. И если вы позволите…
Мой язык заплетался, я никогда еще не чувствовала себя так нелепо.
Он улыбался, казалось, его забавляла вся эта ситуация.
– Как тебя зовут, бамбина?– спросил он насмешливо.
– Полина, – промямлила я.
– И на много поспорила?
– На десять долларов, – ответила я, понимая, как смехотворно это звучит. И, подумав, добавила:
– Половина твоя, – и заговорщически подмигнула.
– Вот это – деловой разговор. Согласен.
Этот миг я запомню навсегда. Полуденное солнце освещало поляну, на которой мы стояли, когда я надевала ему венок на голову, а он целовал меня в щеку. Он украл мое сердце в тот миг, и мне осталось
