помощь во всех случаях беспорядков в других министерствах (см.: Souvarine В. Op. cit. Р. 288).
Обстоятельства, сопровождавшие смерть Сталина, противоречат безошибочности этих методов. Была вероятность того, что Сталин, планировавший незадолго до смерти новые чистки, был убит кем-то из его окружения, потому что никто больше не чувствовал себя в безопасности. Правда, несмотря на достаточную правдоподобность обстоятельств, эту версию вряд ли можно доказать.
Так, Гитлер лично взял на себя ответственность за убийство в Потемпа, совершенное головорезами из СА в 1932 г., хотя, естественно, он не имел непосредственного отношения к этому убийству. Все дело состояло в утверждении принципа отождествления, или, на языке нацистов, во 'взаимной преданности вождя и народа', на которой 'стоит рейх' (см.: Frank Н. Op. cit.)
'Одной из отличительных характеристик Сталина… является систематическое возложение собственных злодеяний и преступлений, равно, как и политических ошибок… на плечи тех, чью дискредитацию и гибель он планировал' (Souvarine В. Op. cit. Р. 655). Ясно, что тоталитарный вождь свободно может выбрать, на кого ему возложить свои ошибки, так как предполагается, что все действия, совершенные подчиненными, инспирируются именно им, так что любого можно выбрать на роль злодея.
То, что именно сам Гитлер — а не Гиммлер, или Борман, или Геббельс — всегда был инициатором действительно радикальных мер, то, что его предложения всегда были более радикальны, чем предложения, сделанные его непосредственным окружением; то, что даже Гиммлер был потрясен, когда его проинструктировали об 'окончательном решении' еврейского вопроса, — подтверждается бесчисленными документами. И также нельзя верить в волшебную сказку, что Сталин был умереннее, чем левые фракции большевистской партии. Особенно важно помнить, что тоталитарные вожди неизменно стараются предстать перед внешним миром в более умеренном образе, а их реальная роль — вести движение вперед любой ценой и пользоваться любыми методами, увеличивающими скорость этого движения, — остается тщательно сокрытой. См., напр., мемуары адмирала Эриха Редера: Raeder Е. My relationship to Adolf Hitler and to the party // Nazi conspiracy. Vol. 8. P. 707 ff. 'Когда распространялась информация или слухи о радикальных мерах партии или гестапо, по поведению фюрера можно было судить, что подобные меры не исходили от него самого… В течение следующих лет я постепенно пришел к выводу, что фюрер сам всегда склонялся к наиболее радикальным мерам без всякого влияния извне'.
Во время внутрипартийной борьбы, предшествовавшей приходу Сталина к абсолютной власти, он всегда заботился о том, чтобы показаться 'человеком золотых намерений' (Deutscher I. Op. cit. P. 295 ft); хотя, определенно, не будучи 'человеком компромиссов', он никогда не отказывался вообще от этой роли. Когда, например, в 1936 г. иностранный журналист спросил его о мировой революции как конечной цели движения, Сталин ответил: 'Мы никогда не имели подобных планов и намерений… Это результат недоразумения… комичного или, скорее, трагикомичного' (Deutscher I. Op. cit. P. 422).
Koyre A. The political function of the modern lie // Contemporary Jewish Record. June 1945.
Гитлер (Hitler. Op. cit. Book 2. Ch. 9) подробно обсуждал все за и против при рассмотрении тайных обществ в качестве модели для тоталитарных движений. Его размышления привели его к тем же выводам, к которым пришел Койре, т. е. принять принципы тайных обществ без их секретности и учредить их 'среди бела дня'. В стадии, когда движение еще не пришло к власти, вряд ли было что-то, что нацисты держали в секрете. Только во время войны, когда нацистский режим стал целиком тоталитарным и партийное руководство оказалось окруженным со всех сторон военной иерархией, от которой зависело ведение войны, элитные формирования были проинструктированы в не очень четкой форме держать в абсолютной тайне все, что касалось так называемых окончательных решений, т. е. депортаций и массовых уничтожений. Это было время, когда Гитлер начал действовать как главарь шайки заговорщиков, но лично не признавая этот факт и не заявляя об этом во всеуслышание. Во время дискуссии с Генеральным штабом в мае 1939 г. Гитлер выдвинул следующие правила, которые звучали так, как будто были скопированы по образцу тайного общества: 1. Не следует информировать никого из тех, кому знать не положено. 2. Никому не следует знать больше чем нужно. 3. Никому не следует узнать о деле раньше, чем ему полагается (цит. по: Holldack Н. Was wirklich geschah. 1949. S. 378).
Это умозаключение можно прямо соотнести с выводами Георга Зиммеля (Simmel G. Sociology of secrecy and of secret societies // The American Journnal of Sociology. Vol. 11. No. 4. January 1906). Эти же соображения содержатся также в главе пятой его книги 'Социология' (Soziologie. Leipzig, 1908), выдержки из которой переведены Куртом Вольфом (см.: Wolff K. Н. The sociology of Georg Simmel. 1950).
'Именно потому, что более низкие слои общества образуют ряд опосредованных переходов к подлинной сердцевине тайны, они обеспечивают постепенное уплотнение защитной завесы вокруг одного и того же предмета, что охраняет тайну гораздо лучше, чем это сделали бы крутые меры радикала, находящегося внутри или снаружи этот общества' (Simmel G. Op. cit. P. 489).
