процессов, принадлежащее Дейчеру (
Хороший пример нацистского понимания возможного преступления дает Ханс Франк. 'Никогда нельзя составить некий полный перечень 'опасных для государства действий, поскольку никогда нельзя предвидеть, что может угрожать руководству и народу когда-либо в будущем' (цит. по: Nazi conspiracy. Vol. 4. P. 881).
953
Преступные методы тайной полиции вовсе не исключительная монопольная традиция Франции. В Австрии, например, наводящая страх тайная полиция при Марии Терезии была организована и набрана Кауницем из кадров полиции нравов, так называемых 'комиссаров целомудрия', привыкших жить вымогательством. См.:
954
Несомненно, что огромная полицейская организация оплачивается из доходов, приносимых рабским трудом; удивительно то, что ее бюджет, кажется, не покрывался все же этими средствами полностью. Кравченко упоминает о специальных налогах, которыми НКВД облагал осужденных граждан, продолжающих жить и трудиться на свободе (см.:
955
См.:
956
См.: Nazi conspiracy. Vol. 1. P. 916–917. Управление экономической деятельностью СС осуществлялось центральным отделом экономики и административных дел. В письме, направленном 5 мая 1943 г. в казначейство, СС заявляла о своих финансовых поступлениях как о 'партийной собственности, ассигнованной на специальные цели' (цит. по.
957
См.:
958
Ibid S. 124. Исключения касались работ, необходимых для поддержания лагерей и личных потребностей охраны. См. датированное 19 сентября 1941 г. письмо Освальда Пола, главы WVH (Wirtschafts-und-Verwaltungs-Hauptamt) к рейхскомиссару, ответственному за контроль над ценами (см.:
959
Речь, произнесенная Гиммлером в октябре 1943 г. в Познани (см.: International Military Trials. Nuremberg, 1945–1946. Vol. 29. P. 146).
960
'Бек Булат (псевдоним бывшего советского профессора) имел возможность изучить документы Северо-Кавказского НКВД. Из этих документов становится совершенно очевидно, что в июне 1937 г., когда Большая Чистка достигла своего пика, правительство предписало местным НКВД арестовать определенный процент населения…Это число варьировалось от одной области к другой, достигая в наименее лояльных зонах 5 процентов. В среднем по всей России цифра подлежащих аресту составляла примерно 3 процента' (данные Давида Дж. Даллина:
961
См.:
962