вопрос. Ваш друг работает в ЦРУ?
Джексон не ответил.
— О, я вижу. Так я и думал. Ну, вероятно, он понимает, что в этом случае Элен Декстер не поспешит ему на помощь.
Джексон все еще молчал.
— Хорошо, — усмехнулся старик. — Теперь я точно знаю, чего вы от меня хотите. — Но мне неясно, что вы можете предложить мне за эту услугу.
— У меня нет представления, каковы нынешние расценки, — наконец заговорил Джексон.
Романов засмеялся.
— Ну, не думаете же вы, мистер Джексон, что я велел привезти вас сюда, чтобы обсуждать денежные вопросы. Оглянитесь вокруг, и вы убедитесь, что, сколько бы вы мне ни предложили, этого будет недостаточно. Журнал «Тайм» очень недооценил меня, когда рассуждал о моей власти и богатстве. Только в прошлом году моя организация имела товарооборот на сумму 187 миллиардов долларов — это больше экономики Бельгии или Швеции. У нас есть действующие филиалы в ста сорока двух странах, и каждую неделю открывается новая точка, если перефразировать лозунг «Макдоналдса». Нет, мистер Джексон, мне осталось не так долго жить, чтобы тратить время на обсуждение денежных вопросов с нищим.
— Так почему вы согласились меня принять? — спросил Джексон.
— Здесь не вы задаете вопросы, мистер Джексон, — сказал Романов. — Вы только отвечаете на них. Странно, что вам недостаточно объяснили ситуацию.
Романов сделал еще глоток бесцветной жидкости, прежде чем точно объяснил, чего он хочет от Джексона, чтобы устроить Коннору побег из тюрьмы. Джексон знал, что он не имеет права принять условия Романова от имени Коннора, но, поскольку его предупредили — не задавать вопросы, — он молчал.
— Вам, конечно, нужно время, чтобы обдумать мое предложение, мистер Джексон, — продолжал старик. — Но если ваш друг согласится на мои условия и потом не выполнит своей части сделки, он должен заранее знать, какими это чревато последствиями. — Он сделал паузу. — Я надеюсь, мистер Джексон, что ваш друг не из тех людей, которые, заключив соглашение, нанимают ловкого адвоката, чтобы тот нашел в соглашении лазейку, позволяющую ему увильнуть от выполнения своих обязанностей. Видите ли, в этом суде я одновременно и судья и присяжные, и я назначу моего сына Алексея обвинителем. Я возложил на него ответственность за то, чтобы этот контракт был выполнен абсолютно точно. Я уже отдал ему приказание сопровождать вас обоих в Соединенные Штаты, и он не вернется, пока соглашение не будет выполнено. Надеюсь, вам все понятно, мистер Джексон?
Контора Жеримского являла полную противоположность дворцу Царя. Лидер коммунистов занимал четвертый этаж обветшалого здания в северном пригороде Москвы — хотя каждому, кого приглашали побывать на его даче на Волге, становилось понятно, что и он не чужд роскоши.
Последние голоса были поданы в десять часов вечера накануне. Теперь Жеримскому оставалось только сидеть и ждать, пока служащие от Тихого океана до Балтики подсчитают бюллетени. Он прекрасно знал, что в некоторых округах избиратели проголосовали по нескольку раз, а в других урны с бюллетенями исчезнут по дороге к счетчикам. Но он был уверен, что теперь, когда он договорился с Бородиным и тот снял свою кандидатуру, у него был реальный шанс выиграть. Тем не менее, будучи реалистом, он отлично знал, что коль скоро мафия стоит за Чернопова, ему нужно получить гораздо больше половины голосов, чтобы иметь малейший шанс победить. Поэтому он решил приобрести союзника в лагере Царя.
Результат выборов должен был быть объявлен лишь через пару дней, потому что в большинстве регионов страны голоса все еще подсчитывали вручную. Ему не нужно было напоминать о часто цитируемом изречении Сталина, что не важно, сколько людей голосует, важно,
Сотрудники Жеримского сидели на телефонах, пытаясь определить, что происходит в стране. Но председатели счетных комиссий могли только сказать, что шансы обоих кандидатов примерно равны. Лидер коммунистов в этот день чаще стучал кулаком по столу, чем за последнюю неделю, и он подолгу оставался один в своем кабинете, делая частные телефонные звонки.
— Это хорошая новость, Степан, — говорил Жеримский по телефону. — Если вы сумеете позаботиться о проблеме своего двоюродного брата…
Он слушал ответ Иваницкого, когда раздался стук в дверь. Он положил трубку, как только в кабинет вошел заведующий персоналом. Он не хотел, чтобы Титов знал, с кем он разговаривал.
— Журналисты спрашивают, согласитесь ли вы с ними поговорить, — сказал Титов, надеясь, что это на несколько минут займет его начальника. В последний раз Жеримский беседовал со стервятниками, как он называл журналистов, накануне утром, когда они все пришли посмотреть, как он опускает свой бюллетень в Кусково, где он родился.
Жеримский нехотя кивнул и последовал за Титовым вниз по лестнице на улицу. Он дал указание своему персоналу нипочем не разрешать журналистам входить в здание, боясь, что они обнаружат, как мало у него сотрудников и как плохо они работают. Это изменится, как только он наложит руку на государственную казну. Он даже своему заведующему персоналом не говорил, что при его жизни это будут последние выборы русского народа. И ему будет наплевать, сколько протестов против этого появится в иностранных газетах и журналах. Скоро они вообще перестанут продаваться к востоку от Германии.
Когда Жеримский вышел на тротуар, его встретила самая большая толпа журналистов, какую он когда-либо видел с тех пор, как началась предвыборная кампания.
— Уверены ли вы в победе, господин Жеримский? — крикнул кто-то, прежде чем он успел поздороваться с журналистами.
— Если победит тот, за кого проголосует большинство избирателей, я буду президентом России.
— Председатель международной комиссии наблюдателей говорит, что это наиболее демократические выборы в истории России. Вы с этим согласны?
— Я соглашусь, если я буду избран, — ответил Жеримский. Журналисты вежливо рассмеялись этой маленькой шутке.
— Если вы будете избраны, как скоро вы нанесете визит к президенту Лоуренсу в Вашингтон?
— Вскоре после того, как он навестит меня в Москве, — последовал немедленный ответ.
— Если вы станете президентом, что ждет человека, который был недавно арестован на Дворцовой площади и обвинен в подготовке покушения на вас?
— Это решит суд. Но можете быть уверены, его будут судить по справедливости.
Неожиданно Жеримскому все это надоело. Без предупреждения он повернулся и пошел обратно в здание, не отвечая на вопросы, которые раздавались ему вслед:
— Вы предложили Бородину пост в своем правительстве?
— Что вы сделаете с Чечней?
— Будет ли борьба с мафией вашей главной задачей?
Поднимаясь вверх по обшарпанным ступенькам на четвертый этаж, он решил: выиграет он или проиграет, он больше никогда не будет разговаривать с журналистами. Он не завидовал Лоуренсу, которому приходилось управлять страной, где журналисты привыкли, что с ними обращаются как с равными. Войдя в своей кабинет, он плюхнулся на диван и крепко заснул — впервые за много дней.
Ключ повернулся в замке, и дверь камеры отворилась. В камеру вошел Большенков с большим брезентовым мешком и потрепанным кожаным портфелем в руках.
— Как видите, я снова здесь, — сказал начальник петербургской милиции, садясь напротив Коннора. — Из чего вы можете заключить, что я хочу снова побеседовать с вами неофициально. Надеюсь, что сегодня наша беседа будет более продуктивной, чем в прошлый раз.
Большенков посмотрел на человека, сидевшего напротив него на койке. За последние пять дней он, судя по его виду, похудел на пару килограммов.
— Я вижу, вы еще не привыкли к нашей кухне, — сказал Большенков, закуривая сигарету. — Я должен признать, что даже нашим беспризорникам обычно нужно некоторое время, чтобы оценить меню «Крестов». — Он глубоко затянулся и выдохнул дым.
— Недавно вы могли прочитать в газетах, что один из наших заключенных съел другого
