В этот день подъем в семье Сиверцевых произошел довольно поздно. И мать, и дочь пролежали в постелях почти до полудня. Утро выдалось пасмурное, погода как раз такая, при которой лучше всего спится.
После позднего завтрака мать отправилась в магазин, Настя осталась одна. Она была немного удивлена тем, что Егорка сегодня не пришел. Обычно приятель появлялся ни свет, ни заря. Хотя, после вчерашнего похода в лес, дядя Степан вполне мог посадить племянника под домашний арест.
Но только девочка о нем вспомнила, как Егорка тут же появился. Вид у приятеля был удрученный, можно было подумать, что жизнь ему не мила. За ним следовала Оксанка.
— Привет! — поздоровалась Настя.
— Здорово, — нерадостно отозвался Егорка.
— Ты чего такой хмурый? — удивилась Настя.
— Его дядя Степан в лес не пустил, вот он и злится, — пояснила Оксанка.
— А чего ты в лесу забыл? Вчера не хватило, что ли?
Егорка удивленно взглянул на подружку.
— Да ты чего? Ничего не знаешь, что ли?
— А что я должна знать?
— Ну вы, городские, даете! Тут такие дела творятся, а они дрыхнут себе спокойненько!
— Да ты объясни толком-то, что случилось?
— Ночью рыжеухий в Озерки заходил, — вместо Егорки принялась рассказывать Оксанка. — Мужика одного загрыз насмерть, тракториста. Он пьяный из гостей возвращался. А потом еще на один дом напал, другому мужику руку отгрыз.
— Да не сочиняй уж, — проворчал Егорка. — Не отгрыз, а сломал челюстями.
— Это все равно, мог бы и откусить. Ух и переполох там был. А с утра все мужики, наши и озерковские, в лес пошли, на рыжеухого облаву делать. Председатель бегал, ругался, требовал, чтобы все на работу шли, только его никто не послушал. Еще с двух деревень мужики тоже в лес пошли. И из леспромхоза тоже. И участковый со всеми пошел. А его вот дядя Степан не отпустил.
— Почему?
— Он за вчерашний-то поход чуть ремня не получил, — хохотнула Оксанка. — И вообще мал еще.
— Да уж постарше тебя, — буркнул Егорка.
Со стороны леса послышались слабые хлопки выстрелов.
— Волка подняли, — сказал Егорка. — Далеко забрались мужики, выстрелов почти не слыхать.
— Может, на речку пойдем, — предложила Настя.
— Чего там делать-то? — спросил Егорка. — Купаться сегодня холодно.
— Ну, просто погуляем.
— Он сейчас кроме облавы ни о чем думать не может, — ехидно сказала Оксанка.
Скрипнула калитка, домой вернулась мать Насти.
— Куда это вы собрались? Сегодня никаких шатаний!
— Мы ненадолго, мам.
— Никаких «ненадолго». И вы, ребята, по домам идите. Сейчас в магазине такой жути наслушалась. Все, без разговоров! Вот поймают этого рыжеухого, тогда и нагуляетесь.
Ребятам ничего не оставалось, как попрощаться.
Над селом нависла тревожная тишина, которую боялись вспугнуть даже собаки. Почти все мужики, наперекор запрету председателя, отправились в лес. Женщины сидели по домам или, скучковавшись у магазина, вполголоса обсуждали жуткие подробности о нападениях рыжеухого хищника.
Строев остался в селе. Принять участие в облаве ему не позволяла больная нога. К тому же в ночных появлениях хищника для него было слишком много неясностей и старый охотник занялся подробным изучением следов волка-людоеда.
Он никак не мог отделаться от мысли, что волк приходил вовсе не из леса, а совсем с другой стороны. Не пожалев своей хромой ноги, Строев дошел до Озерков. Изучив следы, охотник пришел к выводу, что ночью там побывал тот же самый зверь, который учинил накануне резню в хлеву Цыбиных. Однако следы людоеда, как и в прошлый раз, начинались и заканчивались в Огнево, в районе церкви. Далее проследить путь хищника не представлялось возможным, место было слишком оживленное и, как правило, все ночные следы с утра затаптывались. Но логично было бы предположить, что рыжеухий волк приходил из-за реки. Непонятно было лишь, где он мог скрываться днем в полях.
Впервые Строев начал испытывать страх перед зверем. Если хищник действительно скрывался в полях, не пугаясь работающей техники и большого количества людей, это был опасный противник. Все свидетельствовало о незаурядном уме волка, его коварстве, силе, злобности и полной уверенности в собственной безнаказанности. Изучив следы, оставленные волком в Озерках, Строев установил, что после нападения на тракториста, зверь долго кружил по деревне. Он не предпринимал попыток напасть на домашний скот, как накануне, словно, вкусив человеческой крови, искал новую жертву среди людей. И это пугало. Старый охотник был уверен, что теперь рыжеухий стал людоедом. В следующий свой приход он будет охотиться именно на людей.
Облазив всю округу, Строев направился к председателю, поделиться своими соображениями.
Днем приехал Сиверцев. За обедом жена рассказала ему последние новости. Выслушав ее, Сиверцев задумчиво произнес:
— Да-а, жить здесь становится опасно. Ничего подобного я даже от стариков никогда не слышал.
Поглядев на дочь, он сказал:
— Вот что, Настя. Отправим-ка мы тебя, пожалуй, к деду с бабкой. Отдохнешь там, пока здесь все не утрясется.
— На море! Вот здорово! — обрадовалась Настя. — А можно, Егорка со мной поедет?
— Почему бы и нет. Если Степан Васильевич возражать не будет, то пожалуйста.
— Да не будет, чего там! А когда поедем?
— Попробуем завтра с утра и отправиться. Еще бы маму твою уговорить с тобой поехать.
— Исключено! — Сиверцева помахала пальцем перед носом мужа. — Чтобы ты тут один остался, без присмотра? Даже не думай!
Муж вздохнул.
— Ну вот как с вами, женщинами, бороться? Так вот и попадаем под ваш каблук — раз уступим, второй. Ладно, сейчас съезжу к себе на базу, договорюсь на завтра, а к вечеру вернусь. Не скучайте.
Не теряя времени, Сиверцев отправился в леспромхоз. По пути он заехал к Строеву, рассказал о своем решении. Тот не стал возражать и согласился отправить Егорку вместе с Настей. Его самого беспокоила обстановка и он предпочел бы, чтобы предприимчивый племянник находился подальше, в безопасности. Строев разговаривал с председателем, тот не воспринял предостережение старого охотника серьезно. А Строев был уверен, что впереди еще много жертв, рыжеухий людоед прольет немало крови.
Вернулся Сиверцев поздним вечером, когда солнце уже закатилось за верхушки сосен. На площади перед правлением стоял трактор с прицепом, возле толпился народ. Сиверцев притормозил. Выпрыгнув из кабины своего лесовоза, он подошел к толпе.
— По какому поводу кучкуемся? — спросил он.
Оказавшийся рядом Борька-гармонист пояснил:
— Да вон, охотнички своими трофеями хвастают.
В прицепе рядком лежали трупы пяти крупных волков. Цыбин, перепоясанный патронташем, стоял рядом и рассказывал:
— Далеко хоронятся, заразы! Километров десять вглубь протопали, пока первого подняли. А вроде постоянно поблизости бродили. Ну, ниче, надежно гадов обложили, всех изведем.
— А где же остальные? — спросил председатель, оглядев немногочисленных охотников. — Где
