— А к столу пригласить придется. Неудобно все же — квартирант...
Пока капитан Журженко причесывался у себя в комнате перед зеркалом, Зубарь орудовал у репродуктора, и вскоре комнату заполнили мелодии популярных песенок тех времен. Под звуки эти в комнату вошел Ставничий и, кланяясь, сказал:
— У нас маленькое семейное торжество. Милости прошу к скромному столу. Все будут рады видеть вас, граждане командиры... Простите, я не разбираюсь в званиях...
— Да это и не суть важно,— сказал, улыбаясь, Журженко, застегивая ворот гимнастерки.— Меня зовите просто Иван Тихонович. А это старший лейтенант Зубарь, Николай Андреевич.
Когда они вслед за священником вошли в светлицу, капитану освободили место между адвокатом Гудим-Левко-вичем и стареньким дьячком. Зубарь сел рядом с Юльцей, и та сразу принялась угощать его. Зубарь покосился на этикетки бутылок.
На противоположной стороне стола словоохотливый Гу-им-Левкович занялся капитаном и, пододвигая ему бутылку с вишневой наливкой, сообщил:
— Мы с вами почти коллеги, капитан. На заре юных лет и я был командиром. Правда, служил в драгунах, сперва здесь, в Перемышле, потом в Бродах.
— Вы служили в царской армии? — спросил Журженко адвоката.
— В царской, да не -в русской,— засуетился Гудим-Левкович.— Броды ведь тогда Австро-Венгрии принадлежали, а я служил ротмистром тяжелой кавалерии его императорского величества Франца- Иосифа... Был такой грех! Ха-ха-ха! И в русский плен попал в таком звании, а ваша революция из плена меня освободила. Бывают такие камуфлеты!
Подняв свою рюмку с вишневой наливкой, Журженко поднялся и торжественно сказал:
— Разрешите поблагодарить вас за доброе гостеприимство и поднять бокал за здоровье молодоженов...
Гудим-Левкович осторожно тронул капитана за локоть и шепнул:
— Извините., но это еще не свадьба. Сегодня у ниу только обручение. Так сказать, прелюдия.
. Желая выручить смутившегося капитана, Ставничий обратился к гостям:
— Товариство! Наш гость желает напутствовать голубят.
Журженко улыбнулся. В его зеленоватых глазах промелькнула добродушная ирония. Он не забыл еще первого отпора Иванны.
— Будем говорить прямо: мы не столько нежданные, сколько непрошеные гости. Чего греха таить! Тем не менее я хочу пожелать молодым людям, решившим соединить свои судьбы в то время, как их земля наконец освобождена, счастья. Я хочу пожелать, чтобы их жизнь была на уровне событий, которые мы переживаем. Чтобы ветер с Востока, какой ворвался и в это тихое пограничное село, укрепил вашу волю, сделал целеустремленными желания, показал самую верную дорогу к будущему...
— Простите, капитан! — еще злее, чем раньше, блеснув глазами, перебила его Иванна.— А что, собственно говоря, нового принес нам этот «ветер с Востока»?
— Доню! Как не стыдно! — остановил Иванну Ставничий.
Чего-чего, но подобного вопроса Журженко никак не ожидал. Он заметно смутился, подыскивая и не сразу находя нужные слова для ответа.
— Как — что? И вы еще спрашиваете! Самую справедливую конституцию. Право на труд и образование. Возможность повсюду говорить на своем родном языке... Ну вот университет во Львове открыли для местного украинского населения. А сколько лет шла за него борьба! Сколько крови было пролито! Студент-украинец Адам Коцко был убит в начале века в этом университете за то, что добивался права учиться на родном языке. Вы что, не помните памятника Коцко на Лычаковском кладбище? Девушка- украинка, склонив голову, скорбит над его могилой. А сейчас в здании, где была пролита кровь Адама Коцко, могут свободно учиться люди разных национальностей.
— Это сказочки для маленьких детей! — выкрикнула, окончательно взрываясь, Иванна.— То, что вы говорите, хорошо звучало, когда вы сюда пришли, на митингах, а на деле...— она махнула рукой,— а на деле — мыльные пузыри. Лично я не вижу никакой разницы между тем, что было...
— Иванна, пшестань! — окончательно растерявшись, неожиданно по-польски выкрикнул священник.
— Я, папа, уже двадцать лет Иванна! — воскликнула дочка.
Попытался утихомирить невесту, попробовал осадить ее и Роман, но безуспешно.
ЖУРЖЕНКО НЕ СПИТСЯ
Задремавший было дьячок Богдан проснулся и затянул «Многая лета», на него зашикали. Решительно отстранив жениха. Иванна, глядя в упор на капитана, еще более красивая в своем гневе, взволнованно продолжала:
— Разве я неправду говорю? Ну, если вы честный человек, признайтесь: сказала чистую правду! Как была несправедливость, так и осталась, и никакие ваши лозунги не в силах прикрыть ее!..
Выскочив из-за стола, захлебываясь от рыданий, Иванна хлопнула дверью и выбежала во двор, под звездное небо.
Роман Герета последовал за невестой, чтобы успокоить ее. В тягостной тишине, наступившей после исчезновения молодых, поднялся и Журженко.
— Спасибо за гостеприимство,— сказал он тихо.— Но, поверьте, не мы виноваты, что так получилось. Пойдемте. старший лейтенант. Завтра надо вставать спозаранку!
