Они встретились в маленькой комнатке в предместье Кульпарков, куда не смогла дойти Иванна, когда ее обманным образом завлекли в монастырь. За кружевной занавеской единственного окна зеленели фикусы. На односпальной кровати были высокой горкой уложены подушки. Чисто и уютно было здесь, не то что в монастырской келье. Иванна сняла свою белую накидку и сейчас была похожа на ту самую веселую Иванну, с которой дружила Юлька в Тулиголовах. Густые черные волосы волнами спадали ей на плечи.
Возбужденная всем тем, что услышала она от Цимбалистой, Иванна сказала:
— Теперь понятно, почему Зубарь крикнул мне: «Человек кровь за вас пролил!»
— А ты думала?
— Но почему ты не могла мне рассказать обо всем еще тогда?
— Рассказать? — воскликнула Юлька.— Я бы рассказала. А где тебя найдешь?
— И то правда,— согласилась Иванна.— Но как все это подло! Боже, боже! Так обманывать меня, свою невесту! В глаза говорить одно, а делать совсем другое! Если бы ты видела, какие добрые, искренние глаза были у Романа, когда он пугал меня тем, что уже выписан ордер на мой арест! А все было чистым притворством... Выходит, не будь войны...
— Ты была бы сегодня студенткой университета. А теперь таскай эту хламиду! — зло сказала Юля.
— Я ее сброшу,— решила Ставничая.— Вот сейчас же сброшу! Где мое платье?
— Какое платье?
— Ну, помнишь, то, в горошинку, что я оставила у тебя, когда «Украденное счастье» смотрели? Я уехала домой в шелковом, а то...
— Где-то здесь! — Юлька кивнула на шкаф.— Но погоди сбрасывать.—Она задумалась.—Сбросить всегда успеешь.— И, задумавшись о чем-то, спросила: — Скажи, там очень страшно?
— Ты даже себе не представляешь! Поделили эту гору на проволочные клетки...
— Эту гору? Разве одну эту гору? — иронически воскликнула Юля.— Всю Украину поделили, разорвали на шматки. Нас сейчас присоединили до «генеральной губернии», Одессу отдали румынским боярам, в Ровно проехать без пропуска нельзя, бо там сидит «король Украины» гауляйтер Эрих Кох. Вот тебе и «самостийна».
— Они отняли у нас будущее, Юлька,— это самое главное,— сказала Ставничая, и в глазах ее блеснули слезы.— И если они так сейчас ведут себя, то что же будет дальше, когда Москву возьмут? Что тогда от Украины останется? — А, видишь! А, видишь! Еще пела: «Боже единый, боже великий, нам Украину храни!» — внутренне радуясь прозрению подруги, запальчиво сказала Цимбалистая.— Сохранили, как же... Каблаку за то, что Украиной торговал, мундир полицейского офицера пожаловали, а твоему Роману...
Иванна прервала подругу с возмущением:
— Он не мой! Ты же знаешь, с каким сердцем я шла на заручины!
— А что я тебе говорила? Не иди за этого катабаса.
Фальшивая душа у него, хотя и сладенький такой он с виду. «Целую руци! Целую руци»! А у самего сердце гадюки. То не твой отец.
— Мой тато никогда не вел двойной игры, не был карьеристом и меня всегда учил говорить только правду. Оттого и держала его консистория на задворках, в Тулиголовах.
— Интересно, Шептицкий знал обо всем этом? Ну, всю эту историю с отказом в приеме? Как ты думаешь?
— Думаю, знал. Если не он сам, то его каноники. Не мог Герета сам решиться на это. А со мной эксцеленция говорил так уклончиво, будто впервые слышит об отказе и о том, что меня не приняли из-за отца-священника.
— Нечему удивляться,— сказала Цимбалистая, утешая подругу.— Недаром пословица говорит: «У владыки два языки»...
— Сколько подлости вокруг! — с горечью воскликнула Иванна.— Подлости и крови! У меня ум за разум заходит. Такой мрак кругом. И стыдно мне очень...
— Даже в кромешной тьме можно отыскать просвет,— твердо сказала Юлька и испытующе посмотрела на подругу.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Иванна и с надеждой посмотрела на Юльку.
— Есть у меня одна думка, Иванна,— промолвила медленно Цимбалистая.— Я понимаю, как тебе тяжело от того, что ты ненароком выдала немцам капитана.
— Еще бы! Я ведь не знала, что это капитан, я думала, в саду просто раненый человек, и верила, что мы окажем ему помощь. Я себе этого простить не могу. Всю жизнь буду мучиться.
Юля подошла вплотную к Ставничей, положила ей на плечи худенькие руки, долго смотрела ей в глаза, а потом рвиительно спросила:
— Слушай, Иванна... А если бы представилась возможность помочь им?.. Ты бы помогла? Ведь ты ход туда имеешь.
Иванна выдерживает острый и прямой взгляд подруги и, тряхнув длинными густыми волосами, решает:
— Так!.. Что надо сделать?
— Я посоветуюсь с нашими...
