Интересно сколько? Она не знала, как объяснить ему взаимоотношения с Джеффри. Это не тот случай, когда можно отделаться отговорками.
Она напомнила себе, что не должна ничего говорить Маркусу. И выдумывать она тоже ничего не должна. Она может сказать, что это не его дело, напомнить, что они договорились обойтись без личной информации, а он уже несколько раз нарушал этот договор. А затем просто сменить тему.
Но что-то в ней хотело рассказать Маркусу о Джеффри. И не только о Джеффри, но и обо всем, что привело ее туда, где она сейчас.
Ей хотелось рассказать Маркусу обо всем, что началось в первый день нового года — года, которому суждено было стать худшим в ее жизни. О тех месяцах, которые она провела в страхе и неопределенности, до того самого момента, как встретилась с ним в «Паламбос». О том, как она одинока и с каким ужасом смотрит в будущее.
По крайней мере, так было до встречи с ним. Только сейчас Делла поняла, что с тех пор, как встретила Маркуса, больше не испытывает подобных чувств. Впервые за эти одиннадцать месяцев — а может, и за всю ее жизнь — она не чувствует тревоги. Последние двенадцать часов она пребывала в уютном мире, где ничто не может ей причинить боли и зла. И все это благодаря человеку, даже фамилии которого она не знает.
Но она не может ничего этого ему сказать!
Она вообще ничего не может ему сказать. Она фактически дала клятву молчать обо всем, что случилось в Нью-Йорке. Ее поставили в известность, что, если она проговорится, это может все разрушить. И тогда все эти одиннадцать месяцев, проведенные в изоляции, потеряют всякий смысл.
Осталось всего две недели, напомнила она себе. Джеффри сказал, что все закончится через две недели. Через шестнадцать дней все будет предано гласности, и Делла будет свободна. От Джеффри, от Игана Коллинвуда, от ее начальника мистера Натансона и от всех в «Уитворд энд Стоун». И даже если свобода означает, что она теряет все, что у нее есть, и все начинает сначала, даже если ей придется стать кем-то совсем другим — все равно, по крайней мере, все это закончится. Она будет в безопасности. Она будет свободна. Ей нужно потерпеть всего две недели.
Она уже хотела сказать Маркусу, что это не его дело, и сменить тему, но вместо этого произнесла:
— Мы же договорились забыть об этом. И ты обещал.
— Я многое тебе пообещал, — напомнил он, — но не все обещания сдержал. Тебе лучше знать это — я много чего обещаю, но редко держу свои обещания.
— Хорошо, что предупредил.
— Это вовсе не значит, что я ужасный. Это значит, что я просто человек.
Его признание напомнило ей о том, что она не может ничего рассказать ему. Он может упомянуть о ней на вечеринке или случайно рассказать коллеге, который кого-нибудь знает из того мира, который ей пришлось оставить. И не потому, что он плохой, а потому, что человек. А Делла уже усвоила урок — людям нельзя доверять.
— Так кто он, Делла?
Она колебалась, все еще раздумывая над тем, почему она не может сказать Маркусу правду, а затем очень тихо сказала:
— Джеффри… он… человек, который заботится обо мне.
Маркус секунду молчал, затем кивнул, как будто все прекрасно понял. Это было невозможно, потому что Делла и сама далеко не все понимала.
— То есть ты его любовница, — сказал он как-то очень деловито.
Делле потребовалось время, чтобы понять, что он говорит. И не только потому, что слово «любовница» какое-то совсем старомодное. Он думает, у них с Джеффри сексуальная связь. И он ее содержит. Что она, Делла Ханна, единственная девушка из их района, которая решила, что выберется из трущоб, не используя секс, — просто содержанка, которая сдает себя тому, кто побогаче.
Она должна была бы обидеться, но вместо этого чуть не рассмеялась. Потому что по сравнению с реальностью его предположение просто потрясающе невинно.
С ума сойти! Если бы она была любовницей Джеффри, ее жизнь была бы куда проще. Но, во-первых, он женат. Во-вторых, годится ей в отцы. Ну и в-третьих, он просто не может позволить себе любовницу, поскольку у него двое детей в колледже, а дочь выходит замуж через полгода. В конце концов, сотрудники министерства юстиции не самые высокооплачиваемые чиновники.
По-видимому, Маркус решил, что ее молчание — результат обиды, а не того, что он застал ее врасплох, потому быстро продолжил:
— Делла, пойми, для меня это не имеет значения. Я не тот человек, который будет осуждать других за что бы то ни было. Я не считаю, что это ужасно, или грязно, или дешево, или постыдно… — Он замолчал, видимо осознав, что все эти определения как-то сами собой рассказали о его отношении к этому. Затем покачал головой и закончил: — К тому же я и сам в прошлом содержал женщину.
Это прозвучало так, словно он собирался предложить ей сейчас подобную работу. Маркус немного помолчал, словно подыскивая слова, и сделал еще одну попытку:
— Я хочу сказать, что мое мнение о тебе нисколько не изменилось. Иногда, чтобы выжить в этом мире, люди вынуждены прибегать к необычным способам. Это не значит, что они хуже остальных. Во многих отношениях они лучше тех, кому не надо ни за что бороться. Потому что они просто пытаются выжить, Делла. Они выживают. И ты тоже. Ты выживаешь. Ты необычная, и ты… ты… идешь своей дорогой. Ты…
— Я не любовница Джеффри, — перебила она его. — Джеффри не в этом смысле заботится обо мне. У нас нет никаких сексуальных отношений. И Джеффри — это его фамилия. Я даже не называю его по имени.
Кажется, у Маркуса отлегло от сердца. Слава богу, ему теперь не надо было думать о выживающих необычным способом. Делла могла бы посмеяться, но на самом деле он был прав в одном: она выживала. А чтобы выжить, нужно было рассчитывать на Джеффри.
Делла не могла рассказать Маркусу о том, что случилось в Нью-Йорке, она не могла рассказать, что она главный свидетель по делу, в которое вовлечены ее бывшая компания «Уитворд энд Стоун» и ее бывший босс Дональд Натансон. Особенно после того, как выяснилось, что Маркус работает в столь же знаменитой компании «Фоллон бразерз». Очень может быть, что он знает кого-то в «Уитворд энд Стоун», поскольку вращается в тех же кругах. Она не боялась, что он сообщит кому-нибудь о ней, — в конце концов, никто пока не догадывался, что федералы завели дело. Было решено, что Делла перестанет ходить на работу не предупредив никого, главным образом из-за личной вовлеченности: Иган — один из самых перспективных топ-менеджеров «Уитворд энд Стоун».
Делла не знала, как прореагирует Маркус, если она расскажет ему, что, будучи помощником одного из вице-президентов, она обнаружила, что их компания отмывает деньги иностранных фирм и неправильно расходует средства государственных фондов. Она не могла рассказать, как в течение двух недель тайно копировала файлы, как обратилась в ФБР и как ее немедленно взяли под охрану и вывезли из Нью-Йорка до тех пор, пока не настанет время предстать перед Большим жюри. Она не могла рассказать, как провела в изоляции все эти одиннадцать месяцев, пока федералы расследовали дело.
И конечно, она не могла рассказать ему, что когда расследование будет завершено — а Джеффри сказал, что Большое жюри соберется через две недели, — ее, возможно, поместят в программу защиты свидетелей, для ее безопасности. Хотя ее жизни не угрожали и преступления не были связаны с насилием, прослыть человеком, который сообщает о подобных вещах, — не самая приятная вещь на свете. Она никогда больше не найдет работу в финансовом мире. Более того, ей могут отомстить самым неожиданным способом. Некоторые из компаний, для которых отмывались деньги, имеют очень дурную славу. Поэтому для нее лучше все начать сначала — совсем другим человеком, под другим именем, в совсем другом месте, где никто никогда не найдет ее.
Публичная жизнь, которой так наслаждается Маркус, совершенно невозможна для нее. Она никак не может допустить, чтобы ее увидели с ним и узнали. А после того, как она даст показания перед Большим жюри, и в результате множество влиятельных людей окажутся за решеткой, ей тем более нельзя будет светиться на публике. В лучшем случае она станет парией, а в худшем… Об этом лучше не думать.
