Его глаза закрылись, голова склонилась набок.
— Я позову кого-нибудь!
Соломон сглотнул и, задыхаясь, вновь заговорил слабым голосом; некоторых слов было не разобрать.
— Сигнализацией… блокируется. Все… по кабинетам. Не выйдут… пока… не отключится.
Теперь ясно, почему в коридорах пусто.
— Я буду стучать во все двери. Найду кого-нибудь.
Он взял меня за руку и сжал ее:
— Мне надо кое-что тебе рассказать. Кое-что, о чем я так и не решился…
— Нет! Я пошел за помощью.
— Никто не поможет…
Но я, кажется, знал одного человека.
— Как выйти за ворота?
Наверное, он что-то заметил в моих глазах, потому что не стал спорить и рассказал, как добраться до выхода, трясущейся рукой показав на карман своей рубашки. Я вынул оттуда пластиковую карту.
— Откроешь ворота… двери закрыты… — пробормотал он и потерял сознание.
Эх, надо было отобрать электрошокер у типа в зеленом костюме!.. В углу висел огнетушитель, а под ним — топор. Схватив его, я побежал, повторяя про себя указания Соломона и надеясь, что никого не встречу в коридоре, потому что тогда мне пришлось бы применить оружие. Не прошло и пяти минут, как я достиг выхода и, распахнув двери, помчался к воротам.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
— Мама! — крикнул я.
— Мейсон!
Мама вышла из машины доктора Эмерсон и побежала ко мне.
— Мама!
Я отыскал замок и вставил карту в щель. Поочередно зажглись три зеленые лампочки, ворота медленно отворились. Мама бросилась обнимать меня, и я отвел в сторону руку, в которой держал топор.
— Слава богу! Как же ты долго. Я волновалась.
— Соломону нужна твоя помощь. — Я сделал шаг назад. — Пойдем.
— Он твой отец, — помолчав, произнесла мама.
— Я знаю.
Она не двинулась с места.
— Что такое?
Мама указала на доктора Эмерсон, стоящую у «приуса»:
— Она тоже может помочь.
Спорить и выяснять, помирились ли они, не было времени, и я позвал ее.
Доктор Эмерсон подалась к воротам:
— Что с Лейлой? Как она?
— Некогда рассказывать. Нужна ваша помощь.
Она замешкалась и покачала головой:
— Нет. Мне туда нельзя.
Я сжал рукоятку топора так, что побелели костяшки пальцев:
— Даже ради Лейлы?
Она помотала головой и сделала шаг назад.
После всего? Всего, что связано с Лейлой? Ведь мы так спешили добраться до «Тро-Дин»!
— Тряпка! — не выдержал я.
Смотреть на ее реакцию было недосуг. Я повернулся к маме:
— Надо спешить.
И мы побежали к зданию.
Оказавшись внутри, я махнул рукой.
— Сюда.
— Я знаю дорогу, — отозвалась мама и пошла вперед.
При виде мамы лицо Соломона просветлело, хотя ему было явно плохо. Она опустилась на колени и начала менять местами серебристые трубочки, прижав ладонь к его щеке и беспрестанно шепча его имя.
— Кто это сделал?
Соломон сглотнул:
— Ева.
Мама замерла.
— С чего вдруг?..
— Она хочет прибрать здесь все к рукам, — выпалил я. — И уже давно травит его.
— Никогда не доверяла этой женщине, — покачала головой мама и стала дальше разбираться с трубочками.
Я с удивлением наблюдал, как толково и уверенно действовала мама, а ведь мне всегда казалось, что она легко теряет самообладание.
— Готово. Теперь нужно подключить. Не знаю, успеем ли. — Она взглянула на меня: — Можешь поднять его?
Вдвоем мы усадили Соломона в кресло, и мама принялась подсоединять трубочки.
— Что дальше? — спросил я.
— Ты о чем?
— Обо всем! Дети в теплице. Ева собирается захватить власть.
Мама покачала головой:
— У Евы ум за разум зашел. И у тех, кто на ее стороне, тоже.
— Но как нам ее остановить?
Соломон, казалось, снова набирал силы. Голос его зазвучал гораздо спокойнее:
— Ева давно ведет подковерные игры. Хочет вступить в сделку с военными.
— Поверить не могу, что люди с ней согласились. — Мама прикусила губу.
— Ева лгала им, — пояснил Соломон. — В семьях думают, что это нужно только для развития проекта, что огромные деньги от военных ускорят нашу работу.
Я вспомнил разговор с доктором Эмерсон, как она взволнованно рассказывала о том, что кое-кто хочет продать проект военным. Она имела в виду Еву?
— Значит, большинство не знает, что их дети станут солдатами?
Соломон покачал головой:
— Если не считать тех, кто разделяет взгляды Евы, вряд ли кто-то до конца понимает, чем это чревато.
— Так всегда и было, — произнесла мама. — Родители слепы, они не видят ничего, кроме того, что им хочется видеть. Еве оставалось лишь представить все в розовом свете, и они соглашались. — Она похлопала Соломона по руке. — У тебя за спиной.
— О, боже!.. — простонал Соломон.
Теперь я смотрел на него другими глазами. Он искренне хотел спасти человечество. Возможно ли, что он играл положительную роль, если вспомнить увиденное мной в теплице? И во всем следует винить Еву?
— Так что насчет Евы? — спросил я.
