— «Печальное, забытое былое», — тихим эхом отозвался месье Ледрю, но доктор его не слушал.
— Сомневаюсь, — сказал он, — смог бы врач общей практики прокормиться в этих краях, если бы не следовал моему примеру: экономить на лекарствах и позволять большинству пациентов умирать естественной смертью. Слышите этих грачей на соседнем поле?
— Я их слышу — всего несколько.
— С наступлением ночи вы сможете услышать пару сотен. Грачи еще один из моих рецептов, предоставленных природой, причем и для богатого пациента. И я собираюсь вскоре использовать его самого в качестве рецепта для другого больного. Вам нужно с ним познакомиться. Его фамилия Трежантиль, а это место называется Пенквайт.
Доктор Карфэкс бросил лукавый взгляд на своего спутника.
— А вот это, — продолжил он, — я оставил pour bonne bouche.[19] Вон там, на мысу, — он указал хлыстом налево, — леса Лантиэна. Они тянутся по холму до самого Лантиэна, который находится в долине. Между прочим, мы их исследуем.
— Мы не пойдем в дом, — инструктировал доктор Карфэкс Уильяма Генри, — если мистер Трежантиль занят в своей беседке, как я и предполагаю. Закрой за нами ворота, сын мой, пока мы будем высаживаться, и присмотри за Кассандрой, чтобы она не попала в беду.
Ребенок робко усмехнулся. Доктор помог высадиться месье Ледрю и спустился сам. Кассандpa, предоставленная самой себе, побрела на берег и принялась щипать траву.
Дорога здесь, на третьем лугу, довольно круто шла в гору, огибая склон холма. На вершине она была защищена двойной полосой из деревьев. Туда-то и направился доктор, шагая по дерну. Месье Ледрю следовал за ним. Внутренняя полоса деревьев состояла из буков, крепких и не очень высоких, которые были высажены полукругом; внешняя — из вязов, они были гораздо выше. На них виднелось множество грачиных гнезд.
Из-за буковых стволов вышел высокий мужчина и остановился, поджидая их, на самой вершине.
— А, я так и думал, — сказал доктор и, приблизившись, добавил: — Я привез гостя, из Бретани. Позвольте его представить: это месье Ледрю.
Мистер Трежантиль поклонился. Они еще не приблизились настолько, чтобы можно было обменяться рукопожатиями.
— Позвольте мне избавить месье Ледрю от необходимости и дальше карабкаться в гору, я провожу его в дом, — предложил мистер Трежантиль.
Это был худой мужчина средних лет с удивительно тонкими ногами, что было хорошо видно снизу. У него был нездоровый желтый цвет лица и изнуренный вид.
— Нет, ни в коем случае, — возразил доктор. — Вы войдете в дом не раньше, чем оттуда исчезнет коричневый шерри. Для вас, который будет настаивать на том, чтобы мы разделили его с вами, это самый пагубный напиток, какой только можно вообразить. — Он повернулся к нотариусу. — Мне следует объяснить, что мистер Трежантиль почти совсем загубил свою печень в результате тридцатилетнего проживания в Индии. Но я ее подлечиваю, слава богу! — Затем он обратился к мистеру Трежантилю: — Есть какой-нибудь отчет о грачах за сегодняшнее утро?
— Очень небольшой. Сегодня утром они улетели в семь пятнадцать — в Лантиэн и дальше. Я набело переписал свои заметки и как раз заканчивал ежедневную карту, когда услышал стук колес вашего экипажа.
— Проводите нас в беседку, мне хотелось бы взглянуть на эти бумаги.
— Вы прервали меня, доктор, когда я приводил их в порядок.
— Это неважно. У вас уже более здоровый вид, и у меня есть к вам поручение, которое будет только способствовать вашему выздоровлению.
Мистер Трежантиль взглянул на него с подозрением.
— Если бы вы только знали, как я страдаю ночью, — жалобно произнес он.
— Я прекрасно это знаю. И моя задача — вас вылечить, но постепенно, вы же понимаете. Пойдемте в беседку и посмотрим сегодняшнюю карту и записи.
Мистер Трежантиль, пробираясь между буками, отвел их в беседку, крытую соломой, из которой открывался отличный вид на грачиные гнезда. Месье Ледрю показалось, что беседка размещена здесь вовсе не случайно: отсюда нельзя было увидеть ничего, кроме этих гнезд. Из мебели здесь стояли только скамья, плетеное кресло и грубо сколоченный стол, на котором в идеальном порядке размещались телескоп, бинокль, принадлежности для письма, стопка маленьких записных книжек, коробка с сигарами и несколько листов рукописи, придавленных бронзовым пресс-папье. Мистер Трежантиль предложил нотариусу присесть на скамью, извинившись, что на ней нет подушек, в то время как доктор без всякого приглашения уселся в кресло, надел очки, взял бумаги и, произнеся «Хм!», стал их молча просматривать. Однако после второй страницы он откинулся на спинку кресла и начал читать вслух:
— «День чудесный и теплый — почти как в середине лета. Многие вернулись после завтрака в шесть утра. С шести до семи утра и позже они были удивительно шумными и бойкими. Галки, летавшие стаями, галдели еще громче, чем грачи. Осенняя заметка о птицах относительно перемены, которую различило мое ухо начиная с шестнадцатого или семнадцатого августа, теперь подтвердилась. Она указывает на возврат к их зимним привычкам после того, как они вывели птенцов…»
Доктор Карфэкс остановился и поправил очки.
— Вы учитесь, Трежантиль, — прокомментировал он. — Но вам не следует писать «она указывает». Скорее всего, так и есть и ваше наблюдение верно, но оно просто устанавливает связь между двумя фактами. Когда вы смело заявляете, что один из них — причина, а другой — следствие, то выходите за рамки точных сведений и выражаетесь как юрист.
Доктор аккуратно сложил бумаги и прижал их бронзовым пресс-папье. Потом не спеша набил трубку и затянулся.
— А теперь послушайте меня, Трежантиль, — медленно произнес он между затяжками. — За последние восемнадцать месяцев вы необычайно выросли как наблюдатель, и более того, хотя вы и не признаете это сразу, вы практически здоровый человек. Продолжайте вести дневник. Но теперь я предписываю вам прогулки, начнем, пожалуй, со следующего понедельника. Каждый день вы должны будете ходить пешком в Лантиэн и обратно.
— Что вы, доктор! — запротестовал мистер Трежантиль. — Это же около четырех миль, да еще нужно обогнуть бухту.
— И я не советую вам сокращать путь, переплыв ее. Вы здоровый человек, за исключением ваших нервов и печени — в них корень зла. Вы уже достаточно хорошо себя чувствуете, чтобы окончательно восстановить здоровье с помощью посильных упражнений, и должны завершить свое лечение с помощью ежедневных прогулок в Лантиэн.
— Но я, пожалуй, не смогу…
— Вы сможете, и вы это сделаете. Вы возьмете под мышку томик «Робинзона Крузо», а по прибытии миссис Бозанко напоит вас молоком.
— Но почему «Робинзон Крузо»?
— Потому что у меня там пациент, парень из Бретани, и обучение его английскому языку станет частью вашего окончательного излечения. Он кое-что знает о море, и я думаю, для человека с вашим интеллектом «Робинзон Крузо» в качестве учебника подойдет как нельзя лучше. Как только вы научите этого парня говорить по-английски, а быть может, и немного писать, у вас будет помощник, который сможет делать для вас записи; и таким образом вы соберете сведения о том, что именно делают грачи, когда ежедневно улетают в леса Лантиэна.
— Я сомневаюсь, доктор, что смогу справиться с этой задачей.
Доктор Карфэкс потер нос указательным и большим пальцами.
— Пути науки, — произнес он серьезно, — редко бывают легкими. Вначале — небольшая доза противовоспалительного в виде бренди с содовой. Пинта легкого вина по возвращении и заслуженный сон до чая.
— Если я смогу таким образом оказать вам услугу, доктор…
— Итак, договорились!
