Люксембург была права в том, что не может быть демократии без социализма. Мы не можем надеется на построение демократического политического порядка не ведя одновременно борьбу против капитализма.
Латиноамериканский демократический опыт
Давайте представим себе, что Аристотель снова жив и у нас есть шанс попросить его посмотреть на современную политическую ситуацию в Латинской Америке и вынести суждение по поводу природы преобладающих политических режимов. Безусловно, его вывод был бы таким, что наши капиталистические «демократии» не являются демократическими. Следуя его классической типологии политических режимов, он безусловно классифицировал их как «олигархии» или «плутократии», то есть, правление богатых, реализуемое кем-то, кто необязательно сам богат, однако правит за богатых. Обращая взор на наш политический ландшафт, можно сказать, что наши фальшивые демократии являются правлением рынков, по воле рынков и для рынков, в которых недостаёт всех трёх условий обозначенных выше.
Поэтому-то, после более чем двух десятилетий «демократизации», достижения латиноамериканских демократических капитализмов, честно скажем, разочаровывают. Наши общества являются более несправедливыми и неравными, чем раньше, а наши народы отнюдь не свободны, а порабощены голодом, безработицей и безграмотностью. Если на протяжении нескольких десятилетий после 1945 года латиноамериканские общества испытали умеренный прогресс в направлении социального равенства, и если в тот же период разнообразные политические режимы, начиная различными вариантами популизма, заканчивая многочисленными вариациями «десарольизма», сумели заложить основы политики, которая в некоторых странах, была чрезвычайно «включающей» и подразумевала социальное и политическое освобождение больших слоёв населения, традиционно лишенное каких-либо прав, то период, начавшийся с исчерпания кейнсианской модели развития и долгового кризиса, привёл к совершенно противоположным результатам. В этой новой фазе, отмеченной решительным примирением наших стран с неумолимыми императивами глобализированных рынков, старые права, такие как право на медицинское обеспечение, образование, жильё, социальную безопасность, были безжалостно «коммодифицированы» и превращены в недосягаемые блага рынка, что обрекло огромные массы населения на жалкое существование. Непрочные сети социальной солидарности были разрушены, инициирована социальная фрагментация и маргинализация, вызванная ортодоксальной экономической политикой и не сдерживаемым индивидуализмом, продвигаемым как «хозяевами рынка», так и политическим классом, правящим от их имени.
Более того, коллективные акторы и социальные силы, которые в прошлом выражали и служили каналом распространения интересов народных классов – профсоюзы, левые партии, народные организации всех видов – преследовались жестокими тираниями: их лидеров бросали в тюрьмы, убивали и похищали. В результате эти народные организации были обескровлены и ослаблены, или просто-напросто ликвидированы. Таким образом, граждане латиноамериканских демократий оказались в ловушке парадоксальной ситуации: в то время как в идеологической сфере новых демократических капитализмов, предусматривался народный суверенитет и широкий спектр гарантируемых конституцией прав, на грешной земле рынка и гражданского общества, люди педантично лишались этих прав широким процессом социальной и экономической реставрации, исключившим их из числа претендентов на пользование плодами экономического прогресса и превратившим демократию в пустой симулякр.
Результатом демократического процесса в Латинской Америке, приобретшим такую форму, стало драматическое ослабевание демократического импульса. Вместо того чтобы помочь консолидировать наши новорожденные демократии, неолиберальная политика подорвала их; последствия этого ясно очевидны сегодня. Демократия превратилась в «пустую оболочку», о которой так часто говорил Нельсон Мандела, в которой безответственные и коррумпированные политики управляют страной с полным безразличием к всеобщему благу. То, что дело обстоит именно таким образом, подтверждается огромными масштабами народного недоверия к политикам, партиям и законодательной власти, - феномен, который наблюдается с разной степенью интенсивности, в любой стране Латинской Америки. Недавние эмпирические исследования дают интересную информацию по этому поводу.
Доклад ПРООН по латиноамериканской демократии
Доклад ПРООН «Демократия в Латинской Америке: на пути к гражданской демократии» является наиболее важным и полным сравнительным анализом демократических капитализмов, когда-либо проводимым в Латинской Америке 18 . Однако, несмотря на внушительные усилия, которые требовались для его реализации, серьёзные недостатки, встроенные в его теоретический аппарат и его методологию не способствовали созданию полностью реалистического описания ситуации с демократическим развитием в регионе. Неизлечимые проблемы «политического» редукционизма очевидны с самого начала этого толстого тома. Так, доклад начинается с определения демократии как «не только лишь политической системы, но также системы управления, которая обеспечивает широкое общественное участие, посредством чего создаётся благоприятная среда для того, чтобы общества были включены в процесс принятия решений, влияющих на их развитие» 19 . Итак, демократия является политическим явлением, имеющим отношения к избирателям, гражданам и видам правления в превосходной изоляции от всей остальной социальной жизни. Проект исследования с таким стартовым пунктом (и обозначенными то там, то здесь случайными, но всё же чрезвычайно важными ссылками на вклад Freedom House и Heritage Foundation в исследование современных демократий) не может зайти достаточно далеко, неважно, как много исследователей участвуют в нём и сколько денег заложено в бюджет.
Неудивительно, что в докладе далее говорится, что хотя «140 стран в мире сегодня являются демократическими режимами» - факт, который рассматривается как крупное достижение – «только лишь в 82 из них установлена полная демократия» 20 . Это крупное преувеличение (ни дать, ни взять 82 полных демократий!) смягчается тем, что авторы предупреждают читателя, что авторитарные и антидемократические практики всё ещё существуют в демократически избранных правительствах, и дают убедительный перечень таких государств. Тем не менее, это не сдерживает их от утверждения, что 18 латиноамериканских стран, включённых в доклад «выполняют базовые требования к демократическим режимам; среди них только три были демократическими режимами 25 лет назад» 21 .
Можно быть уверенным, что доклад не приминает упомянуть, что хотя «люди в Латинской Америке пользуются политическими правами, они стоят перед лицом высокого уровня бедности и самого высокого уровня неравенства во всём мире». Это противоречие подвигло авторов доклада на заключение, пусть и немного загадочное, что «между углублением демократии и экономикой есть несколько противоречий». Таким образом, хотя доклад приветствует главные достижения демократии в Латинской Америке, он не указывает на бедность и неравенство как их основные дефекты. Кроме того, этот доклад призывает к реализации политики, «которая расширяет демократию и в которой граждане являются полноценными участниками демократического процесса». Полное участие граждан подразумевает наличие свободного доступа к гражданским, социальным, экономическим и культурным правам и формирование из них неделимого и взаимосвязанного целого» 22 . К сожалению, авторы доклада останавливаются перед вопросом, почему этот полный перечень прав, предоставляемых на бумаге всеми капиталистическими государствами, на практике остаётся пустым звуком во всех неолиберальных обществах. И почему доступ к этим правам в любом случае всегда ограничивался в условиях капиталистических обществ? Почему это происходит: из-за случайного стечения обстоятельств или из-за системных классовых факторов?
В докладе нет ответов на эти вопросы, потому что природа противоречий между капитализмом и демократией не исследуется. На 284 страницах английской версии доклада слова «капитализм»,
