— С кем? — не понял Сергей, всё ещё пребывая в замешательстве. — Со Славкой? Так его нет дома.
Виктор Львович засмеялся, потянул Сергея за руку и усадил рядом.
— Знаю. Почему вы убежали?
Сергей промолчал.
— Я же обещал — расхлебаем беду вместе. Не поверили мне?
Сергей снова промолчал.
Виктор Львович грустно вздохнул.
— Понятно. Один человек совершил подлость… и весь мир рухнул? Никому нельзя верить? Насколько я сумел понять, прощать этого товарища…
— Он нам не товарищ, — резко сказал Сергей.
— Прошу прощения. И что же вы намерены теперь делать с ним? Только прямо, по-мужски?
— Бить, — сказал Вальтер с вызовом.
Сергей кивнул. Он пока тоже не видел иного выхода. Если по-мужски…
Комиссар покивал головой.
— Неплохо, красавцы. Только позвольте задать два маленьких вопроса: во-первых, он позволит себя бить? И, во-вторых, стоит ли?
Вальтер широко ухмыльнулся.
— Стоит, не сомневайтесь. Вадим не из тех, кто сдачи даёт.
— Трус он, — презрительно сказал Сергей, — только исподтишка умеет.
— Плохо, красавцы. Думаю, не выйдет у вас с дракой. Драться можно с сильным и на равных. А вот труса мне бы моя мужская гордость бить не позволила.
Вальтер вскочил и встал перед комиссаром оскорблённый и негодующий.
— А ему гордость позволяет подлости делать? Тоже нашли объяснение — если трус, так всё прощать, да? Нет уж!
Он посмотрел на Сергея — дескать, не молчи, не дай погибнуть святому делу. Они должны выдать Вадиму по заслугам, наказать за подлость!
— Погоди, Валька, не суетись. Дай подумать.
Несмотря на то что у Сергея тоже чесались кулаки при одном упоминании фамилии Ефимова, он всё же хотел дослушать комиссара. Ещё утром, не задумываясь, он стал бы за предложение Вальтера. А сейчас точно повернулась в нём за этот день какая-то шестерёнка на сотую долю градуса и не давала нестись вперёд, как прежде, без оглядки.
— А что вы предлагаете? — хмуро спросил он комиссара.
— Вот это разговор мужчин, — Комиссар улыбнулся. — Думаю, красавцы, надо пойти к Ефимову домой и поговорить с ним по-человечески. Может быть, до нас никто ещё не говорил ему, что подличать вредно для здоровья?
Из-за штабеля ящиков неожиданно вышла Маруся. Бледная и решительная — отсюда хоть прямо на баррикаду.
— Я с вами, — сказала она, — я всё слышала.
— На экране серая мгла, — пискнул Вальтер.
Комиссар поспешно вскочил, уступая Марусе свой ящик.
Сергей смотрел на неё, не зная, радоваться или огорчаться. Он был уверен, что телефонный разговор навсегда рассорил их. И вот…
— По-моему, тебя не звали, — буркнул он и отвернулся.
Гордая Нарыкова даже бровью не повела. Видно, тоже поняла кое-что за это время.
— Неважно. Я сама. Мы же товарищи…
— Товарищи? А я и не знал… И давно?
Комиссар взял Сергея за плечо.
— Послушай, это не по-мужски.
— Вы же ничего не знаете, она…
— Не имеет значения, — перебил комиссар, — идёмте.
Они поднялись на пятый этаж, и Вальтер решительно позвонил в квартиру Ефимовых.
— Кто там? — спросил за дверью Вадим, разглядывая их в глазок.
— Ты же нас видишь, — сказал Сергей. — Выйди, поговорить надо.
— Не выйду, — сказали за дверью, — ты драться будешь.
— Не буду, успокойся.
— А зачем тогда бородатого мужика приволок? Хочешь выманить, а сам…
Маруся не выдержала, подошла ближе.
— Ефимов, не бойся. Мы только поговорить с тобой хотим.
— Ого! И Нарыкова здесь? — словно бы обрадовался Вадим. — Культурненько обставили, нечего сказать. И Быков? Вся шайка-лейка собралась! Суд Линча хотите устроить? Ничего у вас не выйдет, привет!
Было слышно, как он, нарочно топая, прошёл в комнату и захлопнул дверь.
Комиссар в удивлении поскрёб бороду:
— Н-да-а… Вы предупреждали меня, что мальчик не Евпатий Коловрат, но так откровенно трусить просто неприлично.
— Пойдёмте отсюда, — сказала Маруся, — противно.
Сергей в сердцах стукнул кулаком по двери Ефимовых.
— Ну нет. Я заставлю его выйти! У кого есть спички?
Виктор Львович достал коробок, протянул Сергею.
— Только без глупостей, слышишь?
Сергей вытащил спичку и вставил её в звонок. В квартире раздался непрерывный пронзительный вой.
Вальтер довольно потёр руки.
— Здорово! Сейчас мы выманим Рейнеке Лиса из норы.
Звонок неожиданно умолк, а из-за двери раздался хохот Вадима.
— Я вывернул пробки, жених! Ах, эти синие глаза…
Сергей с ненавистью смотрел на кожаную, выстеганную ромбиками дверь с блестящим кружочком английского замка. Ему казалось, что это не замок, это сам Вадик смотрит на него одним глазом, чистым и светлым, как тогда в школе… И это кожаное самодовольство не прошибить ничем!
Комиссар стоял молча, пощипывая бороду, сосредоточенный и хмурый, точно решал в уме сложную задачу.
— Серёга, я пошёл, здесь нам больше делать нечего, — сказал Вальтер. — А мне ещё географию учить. Нарыкова, ты идёшь?
Маруся повернулась к Сергею, секунду постояла в нерешительности, хмуря брови и покусывая губу, потом вытащила из кармана сложенный треугольником галстук и, опустив глаза, протянула Сергею.
— Вот… считай, что ничего не было.
Всё что угодно ждал от неё Сергей, но это… В первое мгновение он чуть не рассмеялся в лицо Нарыковой. Он переживал, мучился, бегал, как дурак, в училище к Славке, натерпелся позора, а оказывается, всё просто: не было — и всё. И всё! Ай да Нарыкова — Донна Маня с синими глазами! Настоящий товарищ. Принципиальный человек. Сначала сразу честно не поверила и смело осудила его публично, а потом сразу честно поверила и не побоялась исправить ошибку…
Сергей оглянулся на дверь Ефимовых — самодовольную, добротную, кожаную дверь, за которой притаился Вадик и слушает, и улыбается розовой улыбкой. Ему, конечно, тоже все сборы-разборы ни к чему. Не пойман — не вор. Напакостил — и шито-крыто…
— Было. Понимаешь ты? Было!
