Джейн подавила вздох. Лейзенби-Холл был ее домом с тех пор, как в семнадцать лет она вышла замуж за Фредерика. Теперь придется покинуть поместье. Она чувствовала себя брошенной на произвол судьбы, и дух ее был сломлен больше, чем она признавалась Люку. Лейзенби и благополучие его людей теперь не ее забота. Она бессильна помочь им, как бы ни хотела это сделать.
И в сущности, ей повезло куда больше, чем многим женщинам в ее ситуации. После заключения брака ее опекун, герцог Монфор, проследил, чтобы вдовья доля наследства была более чем щедрой. Она может жить независимо, если пожелает.
Кроме того, у нее есть Люк, а это самое важное.
— Кстати, об отличной компании: у меня есть замечательный план. Думаю, тебе он понравится. Мы с тобой можем устроить дом в Харкорте, с герцогом Монфором, леди Сесили и леди Розамунд. Правда, замечательно? Мы покажем тебе свои любимые местечки, и там тебе будет с кем поиграть.
— Но все мои друзья здесь, — сдвинул темные брови мальчик.
У Джейн заныло сердце.
— Наверное, мы сможем навещать их.
Опрометчивое обещание, но она сделает все, чтобы перемена обстановки оказалась для мальчика менее болезненной.
— А тем временем чудесный конь ждет твоего внимания. — Джейн заставила себя говорить весело. — Почему бы тебе не наведаться в кухню за морковкой или яблоком для него? Если повезет, повариха угостит тебя парочкой пирожных с ягодами.
При упоминании пирожных Люк тут же повеселел.
— Мне еще понадобится альбом. Я зайду потом и все тебе расскажу, — пообещал он.
— Буду ждать.
Люк кинулся к двери, едва не налетел на входившую Розамунд, поклонился ей и, выпалив приветствие, умчался.
Вопросительно подняв брови, Розамунд взглянула на Джейн.
— Лошадь, — объяснила Джейн.
— О! — рассмеялась Розамунд. — Как бедной женщине с этим соперничать?
— Я так рада тебя видеть, — обняла кузину Джейн. — Спасибо, что приехала. Я бы не смогла без тебя выдержать все это.
Отстранившись, она сжала руки Розамунд.
Хотя кузины выросли вместе, всякий раз, когда они встречались, ошеломляющая красота Розамунд снова сражала Джейн.
— Внизу настоящее столпотворение. — В синих глазах Розамунд светились участие и забота. — Сесили и Бекнему тоже не терпится тебя увидеть. — Она заправила выбившийся локон Джейн за ухо. — Что ты делаешь здесь одна, Гуси?
Джейн улыбнулась, услышав свое детское прозвище. Она сделала глубокий вдох.
— Собираюсь с духом.
Ее мысли скользнули к одинокому всаднику. Он где-то внизу, среди толпы. От этого у нее сдавило грудь и участился пульс. Что это с ней?
— Герцог теряет терпение, — сказала Розамунд. — Тебе лучше спуститься.
Нервы Джейн натянулись как скрипичные струны. Оглашение завещания. Родственники и знакомые собрались поглазеть и повысказывать предположения. Как же ей не хотелось оказаться в центре внимания, под прицелом множества глаз.
Сегодня ей потребуется все ее мужество. Не только для того, чтобы встретиться лицом к лицу с прибывшими на похороны, но и выдержать разговор с герцогом Монфором. У его светлости есть планы на ее счет. Планы, которые на этот раз она откажется выполнять.
Джейн прошла из гостиной в спальню. Сняла со стойки шляпку и водрузила эту ужасную черную штуковину на голову. На ее рыжеватых кудрях шляпка казалась зловещей хищной птицей.
— Я догадываюсь, что содержится в завещании, — бросила она через плечо. — В любом случае поместье для меня потеряно. Все переходит к этому грубияну. — Джейн подчеркнула последние слова.
— Как думаешь, он действительно так красив, как все говорят? — наклонила голову набок Розамунд.
Джейн беспечно пожала плечами:
— Не сомневаюсь, что, на свою беду, он еще краше. Но удивлюсь, если за его внешностью есть что-то большее.
Розамунд искоса взглянула на нее:
— Ты должна проявить уважение, Джейн. Он теперь глава семьи.
— Не моей семьи. — Сделав глубокий вдох, Джейн взяла Розамунд за руку: — Идем.
— Черт! — Константин Блэк долго стоял неподвижно, ожидая, что занавеска приоткроется. Наверняка дама проявит любопытство и снова покажется.
Но леди, конечно, не появилась, а он, конечно, прирос к месту и мок под дождем в ожидании счастливого случая.
Она… сияла. Не как солнце. В ней не было ничего вызывающего, роскошного, не было даже особенного тепла. Она наводила на мысли о мерцании серебра, о лунном свете.
Высокая, стройная, с красивой пышной грудью. С такого расстояния и при таком освещении трудно точно сказать, какого цвета у нее глаза. Сжав губы, она смотрела на него так, будто он червь, недостойный поцеловать кончики ее пальцев.
Он все еще стоял, сраженный ее видом, когда услышал приближающийся стук копыт, наконец затихший в брызгах грязи.
Повернув голову, он увидел своего брата Джорджа. Они оба мчались сюда, но конь Джорджа заупрямился перед каменной стеной, и ему пришлось ехать в объезд.
— Джордж, я влюбился, — объявил Константин.
— Ха! — Наклонившись, Джордж похлопал лошадь по лоснящейся шее. — Что ты знаешь о любви? Ты не узнал бы ее, даже если бы она укусила тебя в зад.
— Возможно, ты прав, — задумчиво наклонил голову Константин. — Давай войдем в дом и попробуем ее найти.
Рассмеявшись, Джордж тряхнул головой. Они оставили лошадей конюху и направились к дому.
Какая досада, что они опоздали на похороны! Присутствие на домашнем приеме в Нортумберленде помешало им вовремя узнать о смерти Фредерика. Константин получил известие, только вернувшись в Лондон. Они с Джорджем мчались сломя голову, но к тому времени, когда они явились в церковь, похороны уже завершились.
Учитывая давнюю ссору с Фредериком, он мог бы вообще не приезжать, если бы не записка. Среди стопки корреспонденции в своей лондонской квартире, он нашел вызов от Фредерика двухнедельной давности. Фредерик, должно быть, знал, что конец близок, и желал посовещаться со своим наследником. Возможно, он даже искал некоего примирения?
Сердце у Константина сжалось. Теперь он никогда этого не узнает.
Когда братья присоединились к толпе, вливавшейся в широко распахнутые двери, лицо Константина приняло серьезное выражение. Он напомнил себе, по какой причине сюда приехал, хотя предпочел бы оказаться на краю света.
Вопреки всем ожиданиям он унаследовал этот милый дом. Фредерик умер слишком молодым, даже не успев устроить в доме детскую.
Это был удар. Настоящий удар.
Бедный Фредерик. Шептались, будто он умер в самый интимный момент, что вызывало у Константина еще больший интерес к вдове.
До смерти натешиться любовью. Неплохой способ уйти, если близкий конец неизбежен.
Голова и плечи Константина возвышались над толпой, он рассматривал женские лица. Кто та женщина, которую он видел в окне? Она должна жить в этом доме, но вряд ли это леди Роксдейл. Вдова Фредерика наверняка где-то внизу, встречает приехавших выразить соболезнования, а не взирает на них с высоты, как принцесса в башне.
