нравоучениями требовал объяснений. Я их не дал. Открыть замыслы Аманды значило окончательно ее погубить. Но причина не только в этом. Было больно, что отец столь неверно судит обо мне, раз поверил, будто я мог привести Аманду в свою спальню и бесчестно обойтись с ней накануне свадьбы. Я думал, он знает меня лучше. А он не делал разницы между моими прежними выходками и этим случаем. Только Джордж был на моей стороне. Мой брат Джордж. — Константин вздохнул: — Сестры, опасаясь лишиться женихов, сторонились меня. Мама… — Джейн поежилась от боли, которая исказила его лицо. — Я ее с тех пор не видел. Понимаешь, отец отрекся от меня. А она и прежде никогда не перечила отцу. Изгнал меня из фамильного дома. И собирался исключить меня из завещания. Он занимался этими документами, но умер.
— Константин, как все это печально! — прошептала Джейн. — Так вот почему ты не вернулся.
Он пожал плечами:
— Бродмир должен был перейти к Джорджу. Последние двенадцать лет я получал содержание, полагающееся младшему сыну. Возможно, мне не следовало брать ни пенни, как задумал мой отец, но в таком случае Джордж отказывался принять собственность. Теперь, когда я унаследовал Лейзенби-Холл, я пытаюсь убедить Джорджа принять Бродмир раз и навсегда, со всеми вытекающими последствиями.
Неудивительно, что Фредерик считал Константина никудышным хозяином. Теперь все встало на свои места.
— Так ты все это время существовал на содержание младшего сына?
— И на прибыль от Королевской биржи.
Джейн смотрела на него, распахнув глаза.
— Значит, не от игорного стола.
— Я, может быть, и болван, но не дурак, — рассмеялся Константин. — Если я играю, то ставлю не больше, чем могу себе позволить. Иначе бы я продулся за месяц.
Она кивнула в глубокой задумчивости.
— Ты когда-нибудь жалел, что не женился на ней?
Константин покачал головой:
— В то время я жалел обо всем том, что потерял. Но… нет, я не сожалел, что отказался жениться на Аманде. И она должна этому радоваться. Я стал бы ей ужасным мужем, ненавидя ее. Порой я задавался вопросом, не следовало ли мне жениться на ней и жить врозь, как делают многие мужчины. — Он повернул голову и поднес руку Джейн к своим губам. — Но теперь я рад, что этого не сделал. Из-за тебя.
Бурлившая в ней радость прорвалась сияющей улыбкой.
Его глаза вспыхнули.
— Ох, Джейн, когда ты на меня так смотришь, я настолько тебя хочу, что дышать не могу!
Она обхватила его лицо ладонями:
— Я люблю тебя, Константин.
Джейн поцеловала его, прежде чем он успел сказать хоть слово, слишком опасаясь, что он отвергнет ее любовь или даст какой-нибудь неподходящий ответ. Ее устраивали только те же три слова: «Я люблю тебя».
Как страшно сознавать это!
Когда он взял ее в прошлый раз, было такое чувство, что он любит ее, но Джейн знала, что в этом отношении ее легко можно ввести в заблуждение. Обаяние повесы отчасти в том и состоит, что он любую женщину может заставить поверить в то, что она любима.
Отвернув полы ее халата, Константин прокладывал дорожку поцелуев по ее телу, надолго задержавшись на груди, потом обвел языком впадинку пупка. Чувственный туман заволакивал ее ум, пока тревоги не растаяли.
— О-о-ох! — задохнулась Джейн. — Это… грешно.
Его теплое дыхание защекотало ей живот, когда он рассмеялся:
— Ах ты, невинная крошка! — Потом он провел губами по ее бедру.
Джейн беспокойно двигалась, ее лоно пульсировало в ожидании его прикосновений. От его языка, скользившего по внутренней стороне бедра, по телу разлетались огненные стрелы. Его небритая щека была колючей, но это было приятно и делало кожу еще чувствительнее.
Он нужен ей… она готова… он слишком медлит. Джейн положила дрожащую руку ему на голову, подгоняя занять нужную позицию. Константин усмехнулся и не двинулся.
— Я хочу… — Ахнув, она извивалась от желания, когда его руки легко раздвинули ее бедра.
Его дыхание опаляло нежные складки плоти, когда он раздвинул их… Ее глаза распахнулись. О Господи!
— Что ты делаешь?! — Джейн заметалась, стараясь отстраниться от его изучающего языка.
Константин, подперев подбородок ладонью, ответил на ее испуганный взгляд озорным блеском глаз.
— Тебе это понравится. Обещаю.
— Н-нет. Не понравится. Ты… ты не можешь…
Он поднял брови.
— Это неприлично!
— В спальне нет места приличиям. Во всяком случае, в нашей. — Взяв за лодыжку, Константин потянул Джейн к себе, но она цеплялась за изголовье, решительно настроенная не позволить ему свершить такую скандальную непристойность.
Его глаза весело прищурились, но, глядя на его упрямо вскинутый подбородок, Джейн понимала, что Константин не отступит. Он приподнялся и подбирался к ней, как зеленоглазый хищник. Ее глаза расширились, сладкая паника трепетала в груди. Константин явно не собирался изображать джентльмена и уступать желаниям леди.
Он потянулся поцеловать ее в щеку, потом, игриво лизнув мочку, прошептал на ухо:
— Ты же хотела, чтобы я научил тебя удовольствиям, Джейн. Я многому могу научить.
Константин поцеловал ее шею, потом мягко зажал кожу между зубами.
Джейн задохнулась.
— Тебе это нравится?
Она кивнула.
Он спустился ниже.
— А это? — Сомкнув губы вокруг ее соска, Константин посасывал его, пока наслаждение волнами не хлынуло от этого чувствительного места по всему телу.
— А-а-а… — Она извивалась под ним.
Он накрыл ладонью складки ее лона и кружил кончиком пальца вокруг чувствительного бугорка, распаляя желание.
Его губы скользнули по выпуклости ее груди.
— Так хорошо?
— О-о-о!.. — Джейн запрокинула голову. — Да.
— Представь, как приятно мне будет поцеловать тебя там.
Она не могла дышать. Не могла говорить.
— Я хочу попробовать тебя на вкус, Джейн, просто умираю от этого желания.
Беспомощный всхлип слетел с ее губ. Она не знала, как ему ответить, но когда он касался ее и говорил, такие греховные вещи… она чувствовала, как все ее сопротивление исчезает.
Не прекращая ласки, он нежно целовал ее живот.
— Джейн, ты мне доверяешь?
Она зашла слишком далеко, чтобы ответить. Легче промолчать.
Хриплый голос прозвучал снова, на этот раз властно.
— Ты доверяешь мне, Джейн?
— Да. Да!
— Тогда позволь мне.
— Да.
Он снова устроился между ее ногами, и она почувствовала, как его язык занял место его пальцев,
