— Как юрист, — наморщил лоб мистер Фортескью, — я не могу охарактеризовать ваш поступок иначе, как глупое упрямство. Вы поступаете опрометчиво, дорогая Джоанна!
— Вынуждена напомнить вам, что отныне вы поверенный Гейбриела. — Натянуто улыбаясь, Джоанна вручила конверт. — Передайте своему клиенту это письмо как можно быстрее. Бессмысленно затягивать решение данной проблемы.
— Но вы и сами сможете вручить мужу послание, — попытался увильнуть хитрый стряпчий. — Ведь он приедет на похороны отца.
Джоанна побледнела.
— Сомневаюсь… Вряд ли он прервет свои финансовые дела, тем более после того скандала перед самым его отъездом из Уэстроу…
— Как бы ни были горьки ваши взаимные обиды, — мягко заметил Генри Фортескью, — Гейбриел, осмелюсь предположить, не проигнорирует столь важное событие. Ведь пренебрежение сыновним долгом не останется незамеченным местным населением. Лайонел пользовался в округе всеобщим уважением, и его наследник не рискнет вызвать недовольство общественности. Он обязательно приедет на похороны хотя бы ради того, чтобы избежать кривотолков.
— Вы правы, — вынуждена была согласиться Джоанна. — Мой супруг весьма расчетлив и осмотрителен в таких случаях.
— Став хозяином поместья, — продолжал поверенный, — он будет вынужден взять на себя определенные моральные обязательства и соблюдать общепринятые условности.
— Я с трудом могу увязать характер и личные качества Гейбриела с этими понятиями, — съязвила Джоанна. — Впрочем, прошу извинить меня за некоторую взвинченность. Не сердитесь на меня, пожалуйста! Признаться, я немного разнервничалась, потому что надеялась уладить кое-какие свои дела до возвращения Гейбриела.
— Например?
— Мне нужно собраться с мыслями. Сейчас я не хотела бы говорить на эту тему, поскольку, похоже, окончательно запуталась.
— Время расставит все по своим местам, — успокоил ее Генри Фортескью.
— Однако оно летит слишком стремительно! Вам известно, когда вернется Гейбриел?
— Кажется, Послезавтра. Должен довести до вашего сведения, дорогая Джоанна, — стряпчий поморщился, — что он просил меня не оглашать завещание до его прибытия.
— Что ж, это вполне в его духе. — Джоанна сцепила пальцы рук на коленях, пытаясь скрыть волнение. — Похоже, Гейбриел мнит, себя полновластным владельцем поместья и на чувства других обитателей Уэстроу ему наплевать.
— Иного и не следовало от него ожидать, — холодно заметил поверенный. — Так вы настаиваете на вашей просьбе?
— При сложившихся обстоятельствах я, пожалуй, сама вручу ему письмо, — тяжело вздохнула Джоанна. — Простите за беспокойство.
— Пустяки! — махнул рукой мистер Фортес-кью. — В любом случае мне нужно было повидаться с вами. Позвольте на прощание дать вам один совет. Я настоятельно рекомендую вам повременить с переменой фамилии до похорон. Зачем давать лишний повод для пересудов? Не усложняйте себе жизнь, дорогая Джоанна, поберегите нервы, Мне не нравится ваш измученный вид.
— Вы правы, — вяло улыбнулась она. — Благодарю вас за сочувствие и заботу. До свидания!
Фортескью пожал протянутую руку.
— Не провожайте меня, я найду дорогу.
Услышав, как хлопнула парадная дверь, Джоанна откинулась на спинку кресла и попыталась унять дрожь. Лишь теперь она осознала, что потрясение, вызванное смертью Лайонела, помешало отчетливо представить себе все возможные последствия этой утраты. Картина, возникшая перед ее мысленным взором, привела женщину в ужас. Закрыв глаза, она погрузилась в раздумья.
Джоанна была уверена, что Гейбриел не станет спешить с возвращением в поместье, где обитает нелюбимая жена. Он всячески давал ей понять, что их разрыв окончателен, и Джоанне казалось, что супермен, занятый днем поддержанием имиджа главы мощного концерна, а ночью перевоплощающийся в Казанову, не станет отвлекаться на пустяковые проблемы, связанные с бывшей женой. Порой Джоанна даже сомневалась в том, что Гейбриел помнит о ее существовании.
Сейчас она наконец поняла, что поторопилась с выводами. Гейбриел всегда старался быть в курсе дел в родовом гнезде. Ей вспомнилось его смуглое худое лицо с рыжевато-коричневыми, как у леопарда, глазами под тяжелыми веками и решительным подбородком. Те несколько ночей, которые Джоанна провела в супружеской постели, прочно запечатлелись в ее памяти, как и обидные слова, с презрением брошенные Гейбриелом.
— Я полагаю, что сделаю нам обоим огромное одолжение, — холодно процедил он тогда, — если подыщу себе иное развлечение.
Как и тот раз, она вздрогнула, словно ее ударили хлыстом.
Гейбриел сдержал слово: стал все чаще уезжать в командировки и вскоре перестал скрывать свои любовные приключения. В конце концов даже Лайонел отчаялся убедить Джоанну, что отлучки его сына обусловлены исключительно работой.
Однажды Гейбриел внезапно вернулся, но лишь для того чтобы забрать свои вещи и сообщить жене, что уходит от нее навсегда.
Разразился жуткий скандал. Отец и сын сцепились, словно заклятые враги. Джоанна бросилась между ними, умоляя Гейбриела прекратить эту омерзительную сцену.
— Ты будешь жить дома! — рокотал Лайонел. — И вновь станешь образцовым мужем, если твоя жена тебя простит! В противном случае я не позволю тебе переступить порог этого дома, пока буду жив!
Джоанна готова была немедленно просить Гейбриела пощадить больное сердце отца. Но он сжег ее робкую надежду одним гневным взглядом.
— Мне очень жаль, но я не могу принести такую жертву! — воскликнул Гейбриел. — На нее не согласился бы ни один мужчина.
После его стремительного отъезда она тоже порывалась уйти, не желая становиться обузой для свекра, но Лайонел не отпустил ее, твердо заявив:
— Ты законная супруга моего сына и полновластная хозяйка Уэстроу! Я хочу, чтобы ты осталась и жила здесь!
Прояви Джоанна тогда характер, она могла бы поступить в университет и сейчас уже имела бы диплом, открывающий путь к успешной карьере. Но она чувствовала себя в долгу перед Лайонелом, изгнавшим ради нее из дома родного сына, и потому уступила ему.
Впрочем, с горечью поправила себя Джоанна, Лайонел и Гейбриел всегда плохо ладили друг с другом. Унаследовав от отца финансовое чутье и деловую хватку, сын резко отличался во всем остальном. Даже внешне не походил на своего родителя — белокурого великана с багровым лицом. Будучи так же высок ростом, Гейбриел смуглостью и худощавостью пошел в мать-итальянку.
Они разнились и по натуре: Лайонел имел склонность к сентиментальности, но выражал свои мысли откровенно, хотя и грубовато. Среди соседей он прослыл добродушным жизнелюбом, всегда готовым помочь попавшему в беду словом и, главное, делом.
А Гейбриел…
Джоанна задумалась: а знает ли она этого человека настолько хорошо, чтобы судить о нем?
Разумеется, кое-что ей известно: невозмутимость, насмешливость, упорство и выносливость, хладнокровие, с которым Гейбриел ведет дела. Однако все эти качества не раскрывают подлинных мыслей и намерений Гейбриела.
Иногда Джоанне казалось, что он предпочитает наблюдать мирскую суету со стороны и даже в любви остается расчетливым и спокойным. Именно это отталкивало ее от мужа и мешало раскрепоститься в постели…
Справедливости ради ей следовало признать, что она не должна винить его в этом: ведь Гейбриел женился на ней лишь в силу непреодолимых обстоятельств.
Его принудил к браку отец. Удалившись на покой, он предложил сыну стать его преемником, но при
