конвертиков.
– Меня устроят, – отозвался кромсающий ножом несчастную кочерыжку Нича.
– А вас? – посмотрела она на Студента.
– Пожалуйста, сделайте то, что быстрее, – сказал тот. – Я не нуждаюсь в еде и питье.
Соня пожала плечами и достала две чашки. Положила в каждую по пакетику и села на табурет, ожидая, пока закипит чайник.
Нича сумел все же наскрести чего-то в тарелку и полил плоды своего труда маслом. Потом достал из холодильника яблоки, критически осмотрел их, поморщился и понес мыть. Отряхнув от воды, протянул одно Студенту.
– Вы так и не дорассказали мне, что там с яблоком, – сказал он. – Вот, пожалуйста, доведите дело до конца.
Студент, помедлив, все же взял яблоко. Брезгливо скривив губу, покрутил его в пальцах. И без того уже подгнивший с одного бока плод стал вдруг на глазах чернеть, съеживаться, из ладони Студента закапала на пол бурая жижа, а из лопнувшей кожуры полезли вдруг копошащиеся белые черви.
Студент гадливо отшвырнул липкий комок через плечо. В прихожей мерзко чавкнуло.
– Поздно, – сказал он, вытирая невесть откуда взявшимся белым платком руки. – Яблоко сгнило. Его сожрали черви. Сожрут и вас, если вы не поторопитесь.
У Сони от увиденного пропал аппетит. Но все же она разлила кипяток по чашкам и придвинула к себе тарелку с «салатом». Но капусты там было столь мало, что она тут же отдала тарелку Ниче.
– Поешь, – сказала она, – тебе еще машину вести.
Но Нича ее словно не слышал. Он продолжал вертеть в руке второе яблоко, вполне еще съедобное на вид. Потом что-то увидел, взял со стола нож и ковырнул кожуру.
– Червей можно и вырезать, – сказал он, глянув на Студента. – Было бы желание. Но выбросить, конечно же, проще. – Он протянул яблоко Соне, а сам принялся за капусту.
До тех пор, пока они «ужинали» и торопливо пили чай, Студент не проронил ни слова. Но стоило Ниче и Соне подняться из-за стола, как он заговорил:
– Вы ничего не знаете, поэтому не имеете права меня судить.
– Что? – оторопел Нича, наверное, и забывший уже о своей реплике. – Никто вас и не думает судить.
– Меня это в любом случае не трогает, – преувеличенно холодно отреагировал Студент. – Но я не хочу, чтобы неверно истолкованные факты приводили к ложным выводам. Независимо от того, принесет ли это кому-нибудь вред или пользу. В настоящий момент факты таковы, что этому миру осталось существовать менее трех суток по земному времени. За это время дозволенными средствами мне его не спасти. Я могу лишь спасти вас двоих. Это тоже непозволительно, но данное нарушение не является особо значимым на фоне всего прочего. К тому же я обещал это сделать. Сейчас вы…
– Погодите, – прервал его нахмурившийся Нича. – Вы сказали, нельзя спасти дозволенными средствами… Так спасите недозволенными! Нас же вы беретесь спасти, невзирая на запрет.
– Вы и целый мир – пусть и модель, всего лишь пунктирный слепок созданного мною мира, – это слишком неравноценные вещи. Ваше спасение может и вовсе пройти незамеченным. Или же ему не придадут значения. Вылечить же незаконно и незаметно всю модель нереально. К тому же это будет абсолютно бесполезно – ее все равно уничтожат. А самое при этом варианте плохое и нежелательное для меня – это то, что уничтожат и саму Землю.
– Нежелательное?!. – подпрыгнула Соня. От возмущения она не могла подобрать больше слов. За нее это сделал Нича.
– Я правильно понял, – произнес он так отчетливо-медленно, что Соня почувствовала, как ему было тяжело сдерживаться, – что вам жаль не саму Землю, не людей, а обидно не удовлетворить свои амбиции? Или чего там – проиграть соревнование, не сдать экзамен?.. – Нича даже сжал кулаки и побледнел, не сводя полного ненависти взгляда со Студента.
Но тот по-прежнему оставался спокойным. По крайней мере внешне.
– Скорее, последнее. Земля – мой дипломный проект, если приблизить происходящее к вашим реалиям. Если я провалю защиту, Землю однозначно уничтожат. Не важно, буду я об этом сожалеть или нет. Но мне будет не только обидно за свой провал, мне будет жаль и саму Землю, и, конечно же, людей. По сути, именно люди – конечная цель проекта.
– Проекта? – нахмурился Нича. – Вы хотите сказать, что именно вы создали нас?..
– Не совсем так, – поморщился Студент. – Видите ли, посвящать вас в детали – это тоже нарушение условий… Собственно, я их уже столько нарушил… – Он махнул рукой и, посверкивая стеклышками очков, перевел взгляд с Ничи на Соню и обратно. – Все я вам все равно рассказать не успею, да и не сумею, откровенно говоря. То, что видите и ощущаете вы, то, что понимаю под этим я, и то, что есть на самом деле, – это, поверьте, совсем разные вещи. Истины в последней инстанции вообще не существует, ни на каком уровне. Это настолько непостоянная величина, что брать ее в расчет не имеет смысла. Для каждой, буквально для каждой системы координат она своя, да и то периодически меняется в зависимости от различных условий. Но даже если принять ее за константу в какой-то ничтожно малый отрезок времени, то мне все равно не уравнять между собой даже наши с вами истины, не говоря о чем-то большем. Но если упростить все до самого примитивного уровня, то можно, наверное, сказать, что вы – результат моей деятельности. Точнее, результат работы моей программы, описывающей модель существования так называемой четырехмерной примитивной Вселенной на примере отдельно взятой планетной системы с подробным описанием замкнутого мира, способного создать примити… способного создать разум определенного типа.
– Ага, – сказала Соня. – Нормалек. Спасибо.
– Тяжело вам с нами, дураками, – осклабился Нича. – Так сами виноваты. Вы, наверное, тоже не очень умный, да? Прогульщик и двоечник. Вот и получилось то, что имеем.
– Я его слепила из того-о-о, что бы-ы-ыло… – дурашливо пропела Соня.
– Довольно, – нахмурился и неестественно выпрямился Студент. – Наша дискуссия, изначально бессмысленная, зашла в тупик. Вы потеряли очень много времени. Осталось всего двенадцать минут до снятия защиты. Я надеюсь, вы и впрямь не представляете интереса для вируса. Как бы то ни было, мое вмешательство более недопустимо, так что рассчитывайте только на себя и антивирусные блоки. Если вам удастся в ближайшие два с половиной часа добраться до оставленного вами автомобиля и доехать на нем до вашего города, то вы вернетесь в свой мир. Только вы двое. Время пошло.
– Но поче… – начала было Соня и тут же замолчала. Вопросов задавать было некому, Студент исчез.
– Пошли, – потянул ее за рукав Нича. – Не стоит терять время. Его и впрямь мало.
– Ты что-нибудь понял? – спросила Соня, выходя следом за Ничей в прихожую.
– Ты о том, что наш мир реально не существует? – открывая входную дверь, буркнул Нича. – А ты не бери в голову. Нам-то какая разница, если мы и себя, и его ощущаем реально? И вообще этот Студент только языком молоть умеет. Ничо так, грамотно балаболит. Только хрен что поймешь. И это так, да не так, и вот это на самом деле не то, что кажется… Может, он и правда двоечник?
– А может, он и есть самый главный вирус?.. – Соня даже остановилась посреди лестницы.
– Может, – откликнулся уже с четвертого этажа Нича. – Ты не отставай давай. А то сейчас и другие вирусы подтянутся.
– Значит, Викторы – это вирусы? – сдвинула брови Соня и вновь зашагала вниз по ступенькам. – Что-то подобное я и начинала предполагать… Ой! А ведь он еще про антивирусные блоки сказал! Это Юрс с Марией Антоновной, да? А еще он мне сказал, что Юрс нам с тобой защитные блоки от этих гадких червей поставил… Правда же! Я еще подумала, что за блоки? Почему Юрс? А он – антивирус! Нормалек!..
Соню внезапно пробило на болтовню. Наверное, это было результатом нервного стресса, а может, невольного осознания того, что весь этот кошмар скоро кончится, и скоро, совсем скоро, через каких-то два часа, они окажутся дома.
Они уже вышли из подъезда и прыгали по «льдинам» по направлению к «нарисованному» лесу, а Соня все болтала и болтала, одновременно при этом как бы прислушиваясь к себе со стороны и поражаясь собственным поведением.
